Новый перевал

Через два с половиной часа мы были в Переяславке. Это центр района имени Лазо — огромного по своей территории района, еще не достаточно исследованного и представляющего собой интересный лесной уголок страны. Из Переяславки во все концы расходятся дороги. По этим дорогам, по тропам уже не раз меня вели командировки то в колхозные села, то в леспромхоз, то к удэгейцам. Сотни километров изъезжено, исхожено по району, и все-таки, оказывается, большая часть его оставалась неизведанной. Обширная, богатая лесная сторона! Здесь заготовляют прекрасный строевой лес, тут в изобилии произрастает бархатное дерево, кора которого высоко ценится; в тайге повсюду — маньчжурский орех, амурский виноград, лимонник и множество ягод, а охота на пушного зверя приносит государству огромное количество ценного сырья. «Белое пятно», куда направлялась наша экспедиция, лежало в пределах района имени Лазо.

Я попросила остановить машину около здания райкома партии. Вчера вечером, связавшись по телефону с секретарем райкома, я предупредила его о своем приезде.

Он встретил меня добродушной улыбкой, поднялся из-за стола, протягивая руку, заговорил, как всегда, не повышая тона, мягко и проникновенно:

— Завидую вам, честное слово! Какое интересное путешествие предстоит, а?

Это был средних лет человек, весьма энергичный, немного мечтательный и необычайно подвижной. Не раз мне приходилось бывать вместе с ним в колхозах, слушать его деловые речи, всегда устремленные к действию. Он работал в этом районе много лет. Секретарь райкома часто удивлял людей своим неожиданным появлением. На лесные деляны он мог приехать с попутным трактором, в отдаленный колхоз пробирался по горной тропе верхом на лошади; к удэгейцам плыл на глиссере. Многих удэгейцев он знал по имени. К нашей экспедиции он относился с особым вниманием. В архивах Географического общества, вероятно, и теперь хранится его письмо, которое сыграло немалую роль в организации нашего похода. Секретарь райкома партии обратился к краеведам с вопросом: почему они до сих пор оставляют в стороне центральную часть Сихотэ-Алиня? Нельзя ли снарядить туда экспедицию, хотя бы с целью разведки: что там? Какие леса, какие охотничьи угодья, реки? Ведь надо же знать, чем мы располагаем!

— Выходит, что основная часть маршрута у вас пройдет по территории нашего района? — заговорил он, когда я развернула перед ним карту и высказала опасение, что могут возникнуть трудности с переброской груза. — Это что же, придется вам пройти по тайге сотни километров, причем населенных пунктов за Гвасюгами вы ведь уже не встретите. Да, район у нас действительно большой, необжитый. Какое-нибудь европейское государство можно проехать в два счета, а вот попробуйте обойти наш район. Что же, в добрый путь!.. Если потребуется помощь, не стесняйтесь, вызывайте меня по радио.

Он уже направился вслед за мной к двери, но телефонный звонок заставил его вернуться к столу. Звонили из отдела пропаганды.

— Вот что, — сказал он, повесив трубку, — попрошу вас взять с собой пакет в Гвасюги. И потом в отделе пропаганды сейчас готовят туда посылочку: плакаты, красочные лозунги, кое-какую литературу. Придется вас нагрузить. Это же удэгейцам! — воскликнул он.

— Только, пожалуйста, побыстрее.

— Успеете. — Он взглянул на часы. — К вечеру все равно доберетесь до Бичевой. Дорога хорошая. Вы все ли предусмотрели? Оружие есть? Надо бы вам карабин взять. Есть? Впрочем, с вами ведь будут охотники. Передайте Джанси Кимонко, что план охотничьих угодий колхоза находится сейчас на утверждении в крае. Ну что же? В добрый путь!

Через несколько минут машина снова двинулась по дороге.

День был жаркий, хотя вверху клубились белые облака и по временам закрывали солнце. Дорога вела вглубь лесов. Рядом с ней плавно струилась тихая Кия, приток Уссури. Над спокойной гладью воды томились от зноя ивы, теснимые зарослями ольхи, черемухи. Иногда лес разбегался в стороны, уступая место колхозным лугам. И тогда река несла отражение кучевых облаков, а копны скошенного сена по-левитановски гляделись в ее голубое зеркало.

К вечеру вид тайги изменился. Над широколиственным лесом, над сквозящей светлой зеленью стали все чаще вздыматься темные, косматые шапки кедров. Вскоре на горизонте обозначилась знакомая линия сопок, окаймляющих Хорскую долину.

Вот и село Бичевая, одно из тех дальневосточных сел, которые строились по берегам рек, на приволье, с широкими улицами, с просторными усадьбами, не терпящими тесноты.

— Большое село…

— Это здесь помещается Хорский леспромхоз, да? — интересовались мои спутники, оглядывая далеко уходящие улицы и переулки.

Машина мчалась по главной улице мимо магазинов и почты, мимо школьного, клубного зданий в соседстве с большими домами.

Нас встретил Фауст Колосовский. Он стоял, заложив руки в карманы, и ждал. Непривычно было видеть его в таежном костюме, в высоких сапогах и, главное, в таком живописном головном уборе, как удэгейское мотулю, с крыльями, откинутыми назад.

— Все в порядке? — спросил он здороваясь. — Давайте быстрее выгружаться, товарищи!