Новый старый дивный Мир

Там стояли группкой солидный милиционер в возрасте, в уже знакомой девушке форме, важный мужчина с папой в руках и еще один человек, по всему виду, прибывший явно из мест не столь отдаленных. Несмотря на летнее время, он был одет в ватник, в руках держал замызганный треух, за спиной висел полупустой военный мешок, называемый в это время «сидором».

Милиционер, оглядевшись, недовольно проговорил, обращаясь к важному мужчине:

— Что это у вас, товарищ старший по дому, такое безобразие в подотчетном жилье творится! Лампочка в коридоре одна не горит, другая еле светит, все заставлено и завешано! Проверки пожарных хотите, штраф за непорядок?- и он строго посмотрел на него.

— Все сделаем, товарищ милиционер, обязательно примем меры, — и старший зыркнул на Аннушку, стоявшую в сторонке.

Оглядев собравшихся строгим взглядом и откашлявшись, страж порядка подошел поближе к свету и открыл папку с бумагами — а делал это он специально медленно, равномерно. И вот, окинув еще раз всю сцену, он важным и громким голосом начал читать свой документ:

— Гражданин Петренко, проживавший по адресу… был арестован и осужден по статье 58−10, за пропаганду, содержащую призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти и лишен свободы на срок в шесть месяцев. После обращения гражданина Петренко лично к товарищу Сталину, дело было рассмотрено повторно. Оказалось, что гражданин был оклеветан и все обвинения оказались ложными. По апелляции Верховного суда, предварительный приговор был отменен. Гражданин Петренко восстановлен в правах и возвращается по месту предыдущего проживания.

— Вот так товарищи, Советский суд справедлив и все дела рассматривает подробно. А всякие кляузники и наветчики и сами могут оказаться на месте гражданина Петренко, — завершил он, еще раз строго оглядев присутствующих и особо задержавшись взглядом на бледной, как мел, Аннушке.

— А теперь, товарищ старший по дому, откройте комнату номер двенадцать, ранее принадлежавшую вышепоименованному гражданину.

Названный товарищ, тоже значительно сбавивший важный вид и спесь, бренча ключами, попытался открыть дверь в нужную комнату, но она не открывалась. Зыркнув на трясущуюся Аннушку, он молча протянул к ней руку, и та, дрожа, вложила в нее нужный ключ. Тотчас все действующие лица вломились в уже открытую комнату, в которой горой были навалены разные узлы и увязочки.

— Это не мои вещи, кто-то без спроса захватил мою жилплощадь, — голос мужчины был спокоен и беспристрастен, но и он в упор смотрел на Аннушку.

Тут уж самый недалекий мог догадаться, что именно она написала донос, чтобы захватить освободившуюся жилплощадь, а старший по дому явно был в курсе дела и в доле малой.

— Сейчас, сейчас, все уберем, вы не волнуйтесь, ничего вашего не пропало, — смотреть на женщину, еле стоящую на ногах от ужаса, было очень неприятно.

Ранее чувствовавшая себя королевой коммуналки, теперь она дрожала от страха. Ведь теперь и ее могли арестовать за ложное обвинение. Так что она лебезила перед соседом, как могла. Вынеся из комнаты несколько мешков, она на дрожащих ногах села на стул, под взгляды соседей — и укоряющие, и ехидные, а где-то сочувствующие.

Милиционер оглядел притихших людей, заключил всю сцену словами:

— Граждане, прошу расходиться,- на что все и рассосались по своим комнатам.

Немного побыв в гостях, Надя стала собираться в общежитие, да гостеприимные хозяева особо ее и не задерживали, настроение у всех было испорченным.

Позже, от той же Зиночки, Надя узнала, что в тот же день, ближе к вечеру, Аннушка исчезла без следа. Арестовали ли ее за донос, или она, не дожидаясь этого, сама попыталась исчезнуть на просторах необъятной страны, никто этого не видел и не знал, да и не задумывался об этом — «баба с возу, кобыле легче».

Никто ее и не жалел, и не вспоминал, только иногда ее заклятая подружка Анфиса грустила без боевых баталий-споров по разным выдуманным бытовым поводам. И кстати, лампочки в коридоре появились в тот же день, а сам коридор очистился волшебным образом от всего постороннего и оказался большим, светлым и на удивление просторным.

Комната Аннушки отошла товарищу Петренко, восстановив справедливость и показав действие закона бумеранга в жизни. Мужчина оперативно подсуетился, привез из деревни и поселил в своей комнате старушку-мать, а в соседкиной — сестру с семьей, которая быстро сошлась с Зиночкой, и особенно, с ее матерью.

Она также поступила работать в артель, где трудилась Катерина Матвеевна — женщина сильно хромала, она повредила ногу в раннем детстве, а та неправильно срослась. Но несмотря на этот дефект, была она шустрой, компанейской и быстро обросла нужными знакомствами, всем пришлась ко двору.

Но это все было позже, сейчас же Надя вышла из квартиры и потихоньку шла по улице — она была потрясена увиденным.