Новый стратегический союз. Россия и Европа перед вызовами XXI века: возможности «большой сделки»

Во-вторых, не до конца состоятельные в деле исполнения своих суверенных обязанностей страны всегда, на протяжении всей истории ООН, составляли от четверти до половины ее членов. Тем не менее в предшествующий период те государства, которые исполняли функцию глобальных полюсов – СССР и США, – могли относительно успешно контролировать происходящие в третьем мире процессы и делали это на основе двустороннего соглашения между собой, которое и обеспечивало стабильность структуры международных отношений. В отдельных случаях функция организатора стран третьего мира и выразителя их интересов возлагалась на независимого от СССР и США посредника, в роли которого выступали страны движения неприсоединения. Другое дело, что сейчас так называемые состоявшиеся державы, являющиеся ответственными элементами структуры международных отношений, не готовы соответствовать своему потенциалу и возможностям в полной мере.

Генеральные секретари ООН уже достаточно заметно напоминают римских пап периода Авиньонского пленения – их решения, часто затрагивающие основы международного права, принимаются под прямым воздействием США или их союзников в каждой конкретной ситуации. Наиболее ярким примером этой деградации стало решение Генерального секретаря ООН в июле 2008 года о передаче Европейскому союзу функций по управлению миротворческой миссией в Косово, ставшее прямым нарушением резолюции № 1244 Совбеза.

Миротворческая деятельность ООН, рассматривавшаяся в первой половине 1990-х годов как основной инструмент поддержания мира и безопасности на планете, находится на стадии затухания. Практика операций ООН по принуждению к миру не получила развития в силу неспособности стран – постоянных членов СБ ООН принять коллективное решение по целому ряду эпизодов. Финалом эпопеи с приданием ООН функции глобального полицейского стала операция НАТО против Югославии весной 1999 года. В настоящее время Генеральная Ассамблея ООН остается уникальной международной площадкой для диалога. Вместе с тем реальный смысл ее деятельности – мониторинг мнения всех стран мира по тем или иным вопросам с целью определения расстановки сил между принимающими решения полюсами – уже давно утерян, а новый смысл пока не обретен. Карл Кайзер пишет:

«На реализацию (этих инициатив) уйдет немало времени и сил, но даже если их примут, прогресс не будет достигнут до тех пор, пока страны – члены ООН не выразят готовность к сотрудничеству и не предоставят часть полномочий органу международного сообщества. Решающую роль в этом будет играть поведение крупных держав».[65]

«Большая восьмерка». В связи с неучастием в работе новых центров силы постепенно снижается значение таких неформальных международных институтов, как «Большая восьмерка». В целом, особенно после вступления в нее России, повестка дня «восьмерки» является достаточно восприимчивой к требованиям и вызовам международной среды – мировые финансы, ситуация на глобальном рынке продовольствия и пр.

Вместе с тем позиция «восьмерки» в отношении таких игроков, как Индия и Китай, пока состоит преимущественно в попытках подключить их к реализации решений в рамках повестки, подготовленной правительствами восьми и, в отдельных случаях, даже семи ведущих государств. Также не способствует повышению эффективности работы «восьмерки» участие в ее встречах таких международных чиновников, как председатель Европейской комиссии, который по сути является наемным работником для четырех стран – членов G8: Великобритании, Германии, Италии и Франции.

Присутствие на саммитах лидеров «проблемных» стран Африки объясняется обсуждением там связанных с ними проблем, а появление представителей Китая, Индии или Бразилии – необходимостью их «втягивания» в данный формат. Однако, учитывая отсутствие у ЕС компетенций в вопросах международной безопасности, участие Брюсселя можно объяснить только высокими лоббистскими способностями упомянутой четверки. Кроме того, способности «восьмерки» не просто провозглашать необходимость решения той или иной проблемы, а доводить дело до практических мер ограничиваются отсутствием у этого института постоянного аппарата.

Призывы исключить из работы «восьмерки» Россию, раздававшиеся до и после трагических событий вокруг Южной Осетии и Абхазии в августе 2008 года, выглядели в этой связи особенно странно. Связано это с тем, что именно участие России дает данному институту хотя бы незначительный, но представительный характер и позволяет принимать универсальные инициативы. Без России «восьмерка» вернется к состоянию закрытого клуба стран Запада с соответствующим авторитетом и перспективами для всех других стран мира.