Новый центр

Я поставил спинку кресла вертикально и включил массажную программу для спины. Северная часть маршрута пролегала через Гамбург и Бремен, и сейчас мы стремительно приближались к Гамбургу. Ни в какой области хунта не преуспела так по части декларируемой модернизации, как в области совершенствования технологий на железнодорожном транспорте. Рельсовое оборудование было на самом высоком уровне, и поезда марок «Fast Regios», «InterMetropols» и «InterEuropes» считались чудесами техники. За несколько лет немцы обогнали французов, и даже японцы приезжали, чтобы изучить немецкие технологии. Те, кто ностальгировал по серо-зеленым временам, припоминали прежде всего железную дорогу, а уже потом — столовки для бедных. Этот поезд, который шел из Варшавы, долетал аж до Нанта, и на какое-то мгновение я заколебался, не остаться ли мне в нем до самого Парижа. Ладно, в Париж я еще успею.

Чем дальше мы продвигались на запад, тем милее становился мне ландшафт, несмотря на скуку, которую он временами вызывал. Я видел лошадей, которые стояли на пастбищах и, кажется, тоже порой испытывали скуку, видел жующие стада коров, а недалеко от Мюнстера — гигантское стадо овец. Потом началось плотное кольцо городов. Мы мчались мимо торговых центров и контейнерохранилищ, мимо развлекательных парков и IT-комбинатов Рурской области. Когда поезд замедлял ход и въезжал в вокзалы, я глядел вниз, на длинные вереницы машин, которые медленно и покорно ползли впритирку, втискиваясь в города. В Кёльне, как обычно, мы подождали своей очереди у Гогенцоллернбрюкке совсем недолго, когда за рекой уже виднелся собор. Через двадцать минут поезд оставил город позади и вновь прибавил ходу. Следующая остановка — Аахен. Prochain arret Aix-la-Chapelle[88].

Там я остановился в маленькой гостинице у рыночной площади, недалеко от моей прежней квартиры. Безусловно, я мог пожить у Антона Мюнценберга или в одной из квартир, которыми располагала эта семья. Но никто из Мюнценбергов не знал, что я здесь, и я хотел сам решать, когда я им об этом сообщу. В гостинице, которая называлась «Три короля», фирма иногда селила деловых партнеров. Из моего номера на втором этаже я мог через улицу смотреть на рыночную площадь, и если чуть приоткрыть окна, то слышен был певучий говор прохожих. Я задвинул шторы, на минутку прилег на кровать и почувствовал себя в безопасности. Наверное, мне и не нужна была никакая защита, потому что я ничего не боялся.

Потом я спустился вниз, на улицу. Самая середина дня и начало лета. Странное чувство, когда снова идешь по городу, где прожил больше двенадцати лет. Я точно не знал, гость я здесь или вернувшийся домой странник. Я ожидал, что все начнут на меня глазеть или что в любой момент мне встретится знакомый и спросит, вернулся ли я навсегда. Или спросит, как там было, там, далеко, на этой знаменитой территории, на другом конце страны. Но я определенно не вызывал ни у кого особого почтения или даже интереса. Не было во мне ничего бросающегося в глаза, ничего такого, ради чего люди начали бы на меня оглядываться или странно, пристально смотреть.

Наконец я отправился обедать в ресторан «Золотой Лебедь», где мы, бывало, сиживали с Антоном или с другими сотрудниками фирмы. Обеденный наплыв посетителей уже миновал. Никакого Антона или других знакомых из нашей фирмы. Хозяин узнал меня и кивнул, но вопреки моим ожиданиям не стал спрашивать, где я болтался так долго. Официант тоже узнал и, подавая меню, осведомился, «вернулся ли я в страну»? Вернулся ли я? В данный момент — да, но что дальше, загадывать нельзя. Я заказал шницель.

27

Стоя на противоположной стороне площади и глядя на распахнутые окна там, наверху, я разглядел силуэт женщины в помещении, которое когда-то было моей кухней. Ее фигура была в тени, но потом она внезапно подошла с кофейником в руках прямо к окну, и я увидел, что она еще молода. Только теперь я заметил два ящика с цветами на подоконнике; возможно, это была кухонная зелень. Она принялась поливать их с какой-то спокойной отрешенностью, а потом бросила взгляд на улицу. Я настолько откровенно глазел вверх, что почувствовал себя застигнутым врасплох, быстро опустил голову и пошел прочь, стараясь сдерживать себя, чтобы не побежать.

Я пересек площадь и пошел под июньским солнцем вниз по Якобштрассе, мимо ресторанов, закусочных, мимо итальянской пиццерии, книжного магазина, аптеки, лавки украшений и мимо нескольких частных врачебных практик. Дойдя до цели, я нажал на тяжелую медную ручку, входя в магазин фирмы «ДельʼХайе & Мюнценберг» и прислушался к низкому полнозвучному звону колокольчика. Тогда, в начале моего ученичества, этот густой звук был первым, что произвело на меня сильное впечатление.