Новый знакомый

Головцовъ хотлъ уже спускаться внизъ, отдать карточку швейцару и ухать, но лакей, предувдомленный снизу звонкомъ швейцара, отворилъ дверь.

— У себя господинъ Захарцевъ? — спросилъ Головцовъ.

— Дома-съ. Григорій Иванычъ дома. Пожалуйте… — пригласилъ лакей, впуская въ переднюю…

Головцовъ сначала поколебался, но потомъ ршилъ:

«Пойду на счастье. Можетъ быть, это и онъ дома. Ахъ, память, память»! — попрекнулъ онъ себя и вошелъ въ прихожую, гд лакей снялъ съ него шубу.

— Какъ доложить объ васъ? — спросилъ лакей Головцова.

Подать лакею свою карточку Головцову почему-то показалось унизительнымъ и онъ сказалъ:

— Головцовъ… Максимъ Макарычъ Головцовъ.

— Головцовъ? Пожалуйте въ гостиную. А я сейчасъ… Они на токарномъ станк занимаются.

Головцовъ колебался.

— Вотъ видите, мой милый… Захарцевыхъ два брата. А мн къ Захарцеву художнику, который художникъ, — сказалъ онъ лакею.

— Такъ то Осипъ Иванычъ. Они полчаса тому назадъ ухали. А это ихъ братъ… студентъ, — отвчалъ лакей.

Но въ это время изъ гостиной въ прихожую выглянулъ совсмъ молодой человкъ съ черненькими усиками и съ еле пробивающеюся бородкой, въ срой тужурк, и заговорилъ:

— Вы къ брату Осипу? Его дома нтъ. Пожалуйте, пожалуйте… что вамъ угодно? Братъ пошелъ прогуляться.

Головцовъ переступилъ порогъ прихожей и не зналъ, что отвчать.

— Вотъ видите-ли… Я отдалъ визитъ вашему брату. Меня просила жена… Онъ былъ у насъ… Жена и дочь познакомились въ Ницц съ вашимъ братомъ художникомъ…

Студентъ оживился.

— А вы господинъ Головцовъ? Супругъ Варвары Тимофвны? — воскликнулъ онъ. — О, Боже мой! Пожалуйте, пожалуйте, ваше превосходительство! Прошу покорно садиться. Вотъ тутъ помягче… На диванчик… Милости просимъ. Братъ такъ много говорилъ мн о вашемъ семейств, о вашей супруг, о вашей дочери Надежд, Надежд… Виноватъ… Позвольте узнать ваше имя и отчество.

— Максимъ Макарычъ я… Вотъ передайте вашему брату карточку.

Головцовъ не садился. Онъ не зналъ даже, какъ себя и держать со студентомъ, какъ разговаривать съ нимъ. Вообще онъ не любилъ студентовъ.

А студентъ Захарцевъ продолжалъ:

— Братъ Осипъ въ восторг отъ любезности вашей супруги и вашей дочери Надежды Максимовны. Братъ много, много мн разсказывалъ. Да что-же вы не присядете, ваше превосходительство! Отдохните пожалуйста. Мы такъ высоко живемъ. Вы поднялись по лстниц… Вотъ кресло… Прошу…

— Я не имю времени, молодой человкъ… — произнесъ Головцовъ. — Тутъ недоразумніе… А то-бы я и не поднялся. Вотъ, передайте карточку вашему брату и прощайте.

Онъ положилъ на столъ свою карточку, подалъ студенту два пальца, окинулъ гостиную пытливымъ взоромъ и сталъ удаляться въ прихожую.

Студентъ провожалъ его и бормоталъ:

— Какъ жаль, что вы не имете времени посидть и подождать брата. А онъ долженъ скоро вернуться. Онъ просто пройтиться пошелъ. Боже мой, какъ онъ будетъ жалть, что вы его не застали!

Головцовъ ничего не отвчалъ. Стиснувъ зубы, онъ надлъ поданную ему лакеемъ шубу и быстро выскочилъ на лстницу.

«Вотъ дурака-то разыгралъ! — думалъ онъ про себя. — А все женушка милая со своими проклятыми визитами! Спасибо, Варвара Тимофвна, спасибо! Ахъ, чтобы тебя!.. Вдь совсмъ я шутъ гороховый. И зачмъ я наверхъ подымался? Дернула меня нелегкая! Впрочемъ, вдь внизу сказали, что дома. А швейцаръ совсмъ дубина! Долженъ-бы былъ спросить меня: къ которому, молъ, вы Захарцеву идете? У насъ два… Одинъ художникъ, другой студентъ. Тогда-бы я оставилъ карточку и не нарвался на студента. Ахъ, разыгралъ дурака! Швейцаръ дуракъ, а я вдвое!..»

Головцовъ былъ взбшенъ и, спускаясь внизъ уже по послднимъ ступенькамъ, твердилъ про свою особу себ подъ носъ на каждой ступеньк, съ каждымъ шагомъ:

— Дуракъ, дуракъ… дуракъ… Отчего вы меня не предупредили, что Осипа Иваныча нтъ дома? — накинулся онъ на швейцара, надвая свои калоши.

— Да вдь вы не сказали мн, котораго Захарцева вамъ надо. Я и отвтствовалъ: одинъ, говорю, дома. Почемъ я зналъ! Я думалъ, что вы къ студенту.

— Къ студенту! Зачмъ старику студентъ? Зачмъ?

И не давъ ничего швейцару за сохраненіе калошъ, Головцовъ въ негодованіи выскочилъ изъ подъзда на улицу.

На Васильевскій островъ къ Голяшковскому Головцовъ уже не похалъ, а веллъ везти себя извозчику домой.

«Довольно. А то опять въ какой-нибудь просакъ попадешь, — разсуждалъ онъ, и тутъ-же ршилъ:- жен скажу, что у всхъ былъ, никого не засталъ и всмъ оставилъ по визитной карточк. Вдь проврять не станетъ».

Дома, однако, онъ изъ записной книжки увидлъ, что фамилію барона Таненвальда онъ перепуталъ и въ адресной книг искалъ не Таненвальда, а Таненберга, къ которому и здилъ.

1903