Ноздря в ноздрю

—  Послушайте, я должна идти. Работа не ждет.

Она положила трубку, а я какое-то время поси­дел на кровати, сожалея, что она разбудила мои вос­поминания о бойне, которые вроде бы уже начали уходить в глубины сознания, но тут легко поднялись на поверхность, словно бутылочная пробка.

Я решил подбодрить себя звонком Каролине.

—  Привет, — поздоровалась она. — Так у тебя по-прежнему есть мой номер?

—  Будь уверена. Я позвонил, чтобы поблагода­рить тебя за вчерашний вечер.

—  Это мне следует благодарить тебя. Я прекрас­но провела время.

—  Я тоже. Есть у меня шанс выманить тебя в Ньюмаркет на обед сегодня или завтра?

—   Почему ты обходишься без прелюдии? Мог бы для приличия начать с погоды или чего-то еще.

—  А что так?

—  Тогда у тебя в голосе не слышалось бы такого нетерпения.

—  А оно слышится? Извини.

—   Не извиняйся, — рассмеялась она. — Если на то пошло, мне это даже нравится.

—  Так ты приедешь?

—  На обед?

— Да.

—  Куда?

—  В мой ресторан.

—  Я не хочу есть одна, пока ты будешь готовить.

—   Нет, разумеется, нет. Приезжай и посмотри, как я готовлю, а потом мы вместе пообедаем.

—  Так будет уже поздно. Как я вернусь домой?

Я хотел попросить ее остаться со мной, в моей кровати, в моих объятьях, но подумал, что не стоит так уж торопить события.

—  Я посажу тебя на последний поезд в Лондон или сниму номер в отеле «Бедфорд лодж».

—  Для меня одной? — спросила она.

Я ответил после паузы:

—  Решишь сама.

Теперь выдержала паузу она.

—  То есть я не связана никакими обещаниями?

—  Никакими, — подтвердил я.

—  Хорошо. — Она заметно оживилась. — Где и когда?

—  Приезжай пораньше, и я встречу тебя на стан­ции Кембриджа.

—  А разве в Ньюмаркете нет станции?

—  Есть, но тебе придется делать пересадку в Кембридже, и обслуживание на нашей дороге не очень.

—  Хорошо, — повторила она. — Я посмотрю рас­писание поездов и перезвоню тебе. По этому но­меру?

—  Да. Это мой мобильник. — Меня захлестнула радость. Я увижу Каролину уже сегодня!

—  Что мне надеть? — спросила она.

—  Все, что угодно.

Даже перспектива отвечать на обвинения по За­кону 1990 года более не могла омрачить мне на­строения. Я слетел с лестницы, схватил пиджак и поспешил к автомобилю. Каролина сегодня приедет на обед! В мой ресторан! И она остается на ночь! Жаль, что не в моем коттедже.

Тормоза моего «Гольфа» отказали в конце спуска на Вуддингтон-роуд.

Моя душа парила, как на крыльях, вот и ехал я чуть быстрее, чем следовало. Нажал на педаль тор­моза, и ничего не изменилось. Пожалуй, скорость автомобиля даже возросла, когда я катился вниз по склону к Т-образному перекрестку с Даллингэм-роуд. Наверное, соображать мне следовало побыстрее. Я мог бы попытаться воспользоваться ручником, мог бы переключиться на самую низкую передачу, чтобы затормозить автомобиль двигателем. Мог, в конце концов, крутануть руль влево и направить «Гольф» в зеленую изгородь, а потом в поле. Вместо этого я в панике вцепился в руль и продолжал жать на педаль тормоза, пока не вдавил ее в пол.

В каком-то смысле мне повезло. Я не столкнулся лоб в лоб с трейлером, груженным кирпичом, как мой отец. Мою бедную маленькую машинку ударил автобус на пятьдесят три места, с системой конди­ционирования салона и индивидуальными телеэкра­нами для пассажиров. Я об этом узнал, потому что в итоге мой «Гольф» оказался на боку, а автобус оста­новился чуть впереди. На его заднем торце большими белыми буквами на красном фоне указали все достоинства этого транспортного средства. Удиви­тельно все-таки устроено человеческое сознание. «Пятьдесят три места», — отпечаталось в моей памя­ти, когда я уже проваливался в темноту.

Глава 10

Меня везли на каталке по серому больничному коридору. Я мог видеть лампы на потолке. Не светя­щиеся прямоугольные панели, как обычно, а круг­лые стеклянные шары. А еще были окна, много окон, залитых ярким солнечным светом. И голоса, много голосов, мужских и женских.

—  Я думаю, он опять приходит в сознание. — Мужской голос прямо надо мной.

—  Привет. — Женский голос слева. — Мистер Мортон, вы меня слышите?

В поле зрения появилось лицо. Улыбающееся лицо.

Ничего так уж сильно не болело, но тело вело себя как-то странно. Казалось, что ноги никак не связаны с головой. Складывалось ощущение, что я смотрю не на свое тело, а на чей-то труп. «Нет, — подумал я, — нет, я не мог сломать позвоночник».

Меня охватила паника, я попытался припод­няться.

—  Лежите спокойно. — Тот же женский голос, рука легла на плечо, прижала к каталке. Она по­смотрела мне в глаза. — Вы сильно стукнулись голо­вой.

Боже, я сломал себе шею.

Попытался шевельнуть пальцами ног и увидел, как дернулось одеяло. На душе сразу стало легче. Я поднял руку и вытер со лба холодный пот. «Вроде бы все как обычно, — подумал я, — пусть и ощуще­ния какие-то странные».

—  У вас, вероятно, сотрясение мозга, — продол­жала женщина. — Мы везем вас на сканирование внутричерепной полости.

Оставалось надеяться, что они найдут в этой по­лости мозг, а не что-то еще.