Ноздря в ноздрю

Хотелось понять, где я. В больнице, это ясно, но где? И почему я в больнице? Голова определенно не справлялась с вопросами, вот я и решил пойти лег­ким путем: делать то, что велено. Откинулся на по­душку и закрыл глаза.

* * *

Следующие несколько часов я смутно ощущал, как меня поднимают и опускают, мнут, говорят обо мне, но не со мной. Мир существовал вокруг, но без меня.

Я не мог вспомнить, как здесь оказался. Что тре­вожило, я вообще мог мало чего вспомнить. Зада­вался вопросом: кто я? И утешало лишь одно: я по­нимал, что это важно. То есть, скорее всего, я не со­шел с ума. «Само собой, — думал я, — рехнувшись, я бы не стал задавать себе такой вопрос». Но ответа не знал.

Бессвязные мысли приходили и уходили. Собе­рись, сказал я себе, отсортируй их. Определись с приоритетами. Кто я? Почему я здесь? И где это здесь?

—   Мистер Мортон? Мистер Мортон? — слева донесся женский голос, и кто-то погладил мою руку. Мистер Мортон — это я? Должно быть. Я действи­тельно уже хотел вернуться на землю живых? Пожа­луй, пора.

Я открыл глаза.

—  Он в сознании, — добавила женщина. — При­вет, мистер Мортон, как вы себя чувствуете?

Я попытался сказать, что все в порядке, с губ со­рвался хрип. Женщина, похоже, подумала, что это добрый знак, раз я вообще отреагировал. Наклони­лась ниже, улыбнулась.

—  Отлично. Все у вас будет хорошо.

Почему мне показалось, что она пытается убе­дить в этом не столько меня, сколько себя?

Я вновь попробовал заговорить:

—  Где я?

—  В больнице Эдденбрука. В Кембридже.

Я что-то знал о больнице Эдденбрука, точно знал. Но что именно? В голове у меня щелкало, со­единялось и складывалось, но наконец пришел от­вет: в больницу Эдденбрука привозили жертв отрав­ления.

Почему я так подумал? Кто были эти жертвы? Поправились ли они? Я решил не тревожиться об этом. У них все будет хорошо, сказал я себе. Так го­ворила эта женщина, и я ей верил. Я снова закрыл глаза. Понял, что пока не готов участвовать в жизни этого мира.

В следующий раз очнулся в темноте. Справа от меня находилось окно, и за ним все было черно, ес­ли не считать пары желтых пятен уличных фонарей. Я лежал на кровати. Помнил, что нахожусь в боль­нице, больнице Эдденбрука. В Кембридже, но не мог вспомнить почему. Гадал, что могло случиться со мной в ресторане.

—   Привет, Макс, — послышался голос слева от меня.

Я перекатил голову по подушке. Каролина. Улыбнулся ей.

—  Привет, Каролина. Как хорошо.

—  Так ты знаешь, кто я?

—  Разумеется, знаю. Я, конечно, в больнице, но я не тупой.

—  Доктор предупредил, что ты можешь не вспомнить меня. Он сказал, что раньше ты даже не помнил, кто ты. Весь день то приходил в себя, то проваливался в небытие. Как ты себя чувствуешь?

—  Лучше, увидев тебя. Но почему я здесь?

—   Ты попал в автомобильную аварию. Автобус врезался в твой автомобиль, и ты ударился головой. Они думают, о боковое стекло. Говорят, что у тебя легкое сотрясение мозга, но через несколько дней ты поправишься.

Я не помнил ни аварии, ни автобуса.

—  Как ты меня нашла?

—   Я позвонила тебе на мобильник, чтобы ска­зать, на каком поезде приеду, и мне ответила медсе­стра. Сказала, что ты в больнице, и я сразу приеха­ла. — Каролина улыбнулась.

«Какая она милая», — подумал я.

—  И который теперь час?

—  Около двух.

—  Ночи?

— Да.

—  Ты уж извини, что оставил тебя без обеда. Где ты остановилась?

—   Здесь. — Мне это тоже понравилось. — При­шлось уговаривать, но в конце концов они разреши­ли мне остаться.

—  Но ты же должна где-то спать?

—   Мне и так хорошо. — Опять она мне улыбну­лась. Как мне это нравилось. — Я найду, где ото­спаться, утром.

«Ну и ну», — подумал я.

—  Ты по-прежнему собираешься подать на меня в суд? — спросил я.

—  Вне всякого сомнения. — И она рассмеялась. Но смех превратился в слезы, которые покатились по ее щекам. Она смеялась и плакала одновремен­но. — Господи, я так рада, что с тобой все в поряд­ке. Не делай больше этого.

—  Чего этого?

—   Не пугай меня так. Когда я позвонила, мне сказали, что тебе делают сканирование внутричереп­ной полости, чтобы понять, нет ли где гематом. Они сказали, что еще не знают, как сильно поврежден мозг. — Плакала она от воспоминаний. — Я не хоте­ла тебя потерять сразу после того, как нашла.

—  Я думал, это я тебя нашел.

—  Да. — Она всхлипывала, борясь с рыдания­ми. — Ты. Как ты меня нашел? Может, мне лучше и не знать. — Она наклонилась и поцеловала меня в лоб, а потом, нежно, в губы. «К этому я готов при­выкнуть», — подумал я.

—  Извини, время, конечно, не самое удобное, но мне нужно в туалет.

—  Я позову медсестру. — И она выскользнула из палаты. Вернулась с крупной, среднего возраста женщиной в синей сестринской униформе.

— Ага, вы опять с нами, мистер Мортон. Как се­бя чувствуете?

—  Не так уж и плохо, — ответил я. — Немного болит голова, и хочется в туалет.

—  Вам судно или «утку»? — спросила она. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем речь.

—  Ах, «утку». Но разве я не могу пойти в туалет?