Ноздря в ноздрю

—  Да. Никто не станет случайно добавлять фа­соль в еду, чтобы отравить двести пятьдесят человек. Все фасолины порезали на мелкие кусочки или рас­толкли, иначе их бы заметили в соусе. Я думаю, именно в него добавили фасоль.

—  Но зачем кто-то это сделал? — спросил Тоби.

—   Хороший вопрос. Я не один день пытался найти на него ответ, но так и не нашел. — Я оглядел лица сидящих передо мной, но никто ответа не предложил. Другого я и не ожидал. — Давайте про­должим. На следующий день я опять стал пригла­шенным шеф-поваром, на этот раз в ложе спонсора на скачках. Мы все знаем, что там произошло, мне на редкость повезло, и я не оказался среди девятна­дцати погибших. Среди них была и молодая офици­антка из моего ресторана. — Я опять помолчал, вспомнив похороны Луизы, боль утраты родителей и друзей. Скрипнул зубами, снова глубоко вдохнул и в нескольких словах описал то, что увидел в ложах, опуская самые кровавые подробности. Я бы вообще мог об этом не рассказывать, но мне хотелось не­много их встряхнуть. Чтобы они полностью осозна­ли, что одни люди могут сделать с другими. Чтобы они поверили, что мне, а может, им тоже грозит ре­альная опасность.

—  Я и представить себе не мог, что смерть про­шла так близко от тебя, — подал голос Тоби. — Ма­ма упоминала, что ты был на скачках, но... — Он за­молчал, не договорив. Я решил, что перед его мыс­ленным взором возникала та самая «картинка», которую я и хотел нарисовать.

—   Это ужасно. — По телу Салли пробежала дрожь. — Я больше не хочу об этом слышать.

— И я больше не хочу просыпаться в холодном поту после очередного кошмара, вызванного послед­ствиями этого взрыва, — отчеканил я. — Но знаю, что буду просыпаться. Буду, потому что произошло все наяву, в реальной жизни, с людьми, которых я знал. — Выражение лица Салли не оставляло сомне­ний в том, что она не ожидала такого отпора.

—  В газетах писали, что бомба предназначалась арабскому принцу. — Бернард, как и положено ад­вокату, опережал всех на шаг. — При чем тут обед?

—  А если бомба предназначалась не принцу, а именно тем людям, которых взорвали? — спросил я. — Вдруг всех, кто пришел на обед, отравили, что­бы кто-то следующим днем не смог прийти на скач­ки и, таким образом, не подвергнуть свою жизнь опасности?

—  Если кто-то знал, что готовится взрыв, они могли просто не прийти на ленч, — не сдавался Бер­нард. — Зачем им травить столько людей накануне скачек?

—  Я не знаю. — В моем голосе слышалась злость, но злился я не на Бернарда, а на себя, на собственное незнание. На Бернарда я злиться про­сто не мог. В конце концов, он вел себя, как я и рассчитывал. Демонстрировал столь необходимый мне скепсис. — Но я знаю другое. Когда я начал на­водить справки и задавать вопросы, кто из пригла­шенных на ленч там так и не появился, меня попы­тались убить.

—   Как? — спросил Бернард в воцарившейся в гостиной тишине.

—  Повредили тормозную систему моего автомо­биля, и я врезался в автобус.

—   Тормоза в этом случае могли отказать и на пустой дороге, — покачал Бернард. —- Не самый лучший способ убить человека.

—  Убийство подгонялось под несчастный случай.

—  А есть у вас абсолютная уверенность, что тор­мозная система вышла из строя благодаря внешнему воздействию?

—  Нет, — признал я. — Какое-то время я думал, что у меня паранойя. Не мог представить себе, кто хотел причинить мне вред. Но потом кто-то поджег мой дом, и я едва не погиб. И тут я уже уверен: это было еще одно покушение на мою жизнь.

—   Пожарные подтвердили, что имел место под­жог? — спросил Бернард.

—   Насколько мне известно, нет. Но я знаю, что дом подожгли.

—  Откуда?

—   Потому что кто-то вошел в мой дом и вынул батарейку из детектора дыма, прежде чем поджечь дом. И я знаю наверняка, что батарейка в детекторе была. Я также абсолютно уверен, что огонь разо­жгли у подножия деревянной лестницы, чтобы я не смог выбраться из дома. — Перед моим мысленным взором возникли языки пламени, поднимающиеся по лестнице, отрезавшие мне путь к спасению. — Мне просто повезло, что несколько ударов прикро­ватным столиком позволили вышибить окно. Иначе я бы здесь не сидел. Но я не знал, как долго удача будет мне сопутствовать, поэтому удрал в Америку.

—  Это на тебя не похоже — удирать, — вста­вил Тоби.

Слова его удивили меня и порадовали. Действи­тельно, обычно я не бежал от опасности, но не по­дозревал, что он знает об этом, а уж тем более ска­жет вслух.

—   Не похоже, но я испугался. И сейчас боюсь. И не без причины, если случившееся со мной в Америке — звено той же цепи.

—  А что случилось? — спросила Салли.

—  Мне сломали руку клюшкой для поло.

—  Что? Конечно же, непреднамеренно. — Глаза Салли широко раскрылись.

—   Судите сами. — И я рассказал о маньяке с клюшкой для поло, который не только сломал мне руку, но и чуть не разнес арендованный мною авто­мобиль.

—  Но почему? — спросил Бернард.

Вместо ответа я достал из кармана металличе­ский шар и бросил Тоби.

—  Что это? — спросила Салли.