Ну, здравствуй, муж!

— Все хорошо. Только я не понимаю, вернулся ко мне дар или нет.

— Жжения под лопаткой нет? — Тень погладила Сашу по спине. — Случаем, жар не накатывает? Нет? Подождем тогда. После «Поцелуя Валааха» обязательно откроется.

— А он вообще целовал ее? Как-то непохоже, — Дюша в подозрении сузил глаза.

— Цыц! О таких вещах не расспрашивают! — карлица погрозила пальцем ангелочку, который неожиданно смутился.

— Ты, Саша, отдыхай, нам тут кое-что надо выяснить, — Цессир, хлопнув себя по коленям, поднялся.

— Ага, — ангелочек резво слез с дивана, найдя повод сбежать. Он робел под грозным взглядом тетушки Зиры, видящей его насквозь. — Мы пойдем шпиона искать. Я рассказал лорду Цессиру о птице Кермет на печати Хаюрба.

— И что сделаете, если обнаружите печать? — Саша зевнула, прикрыв рот ладонью. Мысли путались.

— Штаны снимать точно не будем, — буркнул Гердих, пропуская вперед Дюшу.

— Я подежурю, не беспокойтесь! — заверила их Тень, поспешно закрывая дверь.

Саша так и не успела спросить, где ее муж. Легла в постель и моментально заснула. На два дня. Зелья квалонки Зиры всегда отличались отменным качеством.

Глава 38. Птенцы Хаюрба

За последнюю неделю Фар переворошил все книги, которых когда-либо касался профессор Дафой. Привыкший писать на полях, тот часто оставлял ценные пометки, и теперь они многое объясняли — Фариссий тоже увлекался мировыми языками, и они на удивление легко ему давались. В отличие от старшего брата, Касс не только с трудом освоил агридский, но даже с правописанием северян ему пришлось израдно повозиться. Нельзя было допускать столько ошибок, сколько он их делал в каждом предложении.

— Я тупица, — сокрушался Касс, стучась головой о раскрытую книгу.

— Зато ты обладаешь другими талантами, — успокаивал его Фар. — У тебя прекрасно развита интуиция, ты гораздо сильнее меня и никогда не теряешься в сложных ситуациях. Я не могу назвать тот вид оружия, каким бы ты не владел в совершенстве. Я же — обыкновенный библиотечный червь, и счастлив только тогда, когда ко мне в руки попадет какой-нибудь раритет, — Фариссий действительно день и ночь пропадал между стеллажами, выискивая редкие книги. — Что тебе еще надо?

Касс расслаблялся, и из глаз исчезал злой огонек.

— Спасибо, брат! Знай, я всегда рядом.

Это только со стороны казалось, что Фар нянька капризному и своевольному младшему брату. Частенько именно Касс диктовал условия и заставлял подчиняться. Никто не знал, что у братьев разные отцы, а мать была разлучена с ними с раннего детства, и Касс завидовал, что Фар хоть что-то знает о ней: светловолосой, белолицей, голубоглазой. Ему частенько снился неясный силуэт и тихий голос. Старший сын даже помнил ее огромный живот. И день, когда маму увели служанки, а «госпожа Сэс» отчего-то едва перебирала ногами. Потом он, глотая слезы, смотрел, как женщины смывают с полов ее кровь. Утром маленькому Фариссию шепнули, что у него родился брат, но показали не сразу, где-то через год: толстого, чернявого, счастливого в своем неведении, что значит настоящая мать, а не куча нянек.

Отец Касса никогда не отвечал на вопрос прямо, жива госпожа Сэс или нет.

— Она видит вас и знает, что у вас все хорошо. Этого достаточно.

Фариссий случайно заметил: стоило им с братом выйти на прогулку за пределы дворца, как в отдалении за ними тайно следовала женщина, одетая вовсе не в королевские одежды. И лишь однажды сильный порыв ветра сдернул с нее покрывало, и Фар узнал родные черты.

А потом пришло время ехать учиться, и о матери, прячущей свое лицо, Фар вспоминал все реже и реже. Кассу же было достаточно воспитания отца. Тот начисто вытравил из него желание когда-либо узнать женщину, давшую ему жизнь.

— Поверьте, иногда мать — препятствие к свободе. Она делает нас зависимыми от нее.

Фар верил: старуха, родительница отчима, часто вызывала в правителе гнев. Дети, живущие во дворце, боялись ее, а Касс так и вовсе ненавидел. Если к старшему брату она относилась равнодушно, считая его одним из слуг, то Кассилия открыто называла ублюдком.

— Я убью ее когда-нибудь! — горячился он, сжимая кулаки. И ведь убил бы. Отец вовремя заметил лютую ненависть в глазах повзрослевшего сына и поскорей отправил в Агрид.

С годами все как-то успокоилось. Фар закончил академию, и ему позволили работать при библиотеке, а Касс как раз поступил на первый курс. И пусть преподавателя и студента поселили в разных зданиях, старшему брату нравилось, что младший рядом. Так ему жилось спокойнее.

Но покой кончился, когда на горизонте появилась леди Алекс Дафой.

Почему в нем росла волна ненависти к вполне симпатичной девушке, Фариссий объяснить не мог. Позже понял. Ему не нравилось, что она назвалась леди Дафой.

«Дафой! Дафой! Дафой!» — стучало в голове. Это имя его преследовало, изводило. Пока однажды, уже засыпая, он не вздрогнул от тихого голоса матери, который почти забыл:

— Помни, твое имя Дафой!

Вот тут и началось его увлечение книгами профессора. Другие преподаватели заметили интерес и помогли: кто воспоминанием, кто принадлежащей лорду Дафою вещью.