Ну, здравствуй, муж!

— Хаюрб, вернись! — завизжала женщина, но сын ее уже не слышал. Только что он похоронил мать. Теперь повелитель песков круглая сирота. И никто больше не вправе диктовать ему законы. Он сам есть закон.

— Простите, повелитель! — за ним бежала та самая служанка матери. — Это очень важно!

— Чего тебе? — он все-таки остановился.

Рабыня трясущимися руками полезла в рукав платья, откуда вытащила смятую бумагу и с подобострастным поклоном подала королю.

— Я нашла в комнате госпожи…

Утерянное письмо из Агрида — он догадался об этом сразу по оплавленным огнем уголкам. Его роднила с матерью общая кровь, поэтому она смогла вскрыть послание, в котором птенец Хаюрба нарисовал план академии с указанием места, где жила танцовщица.

— Алекс Дафой… — беззвучно произнес правитель. Он повернул голову, взглядом благодаря служанку. — Писать умеешь?

Та нерешительно кивнула.

— Поедешь в Соли-шарбу с Даюри-дан. Будешь докладывать о каждом ее вдохе. А я не оставлю твою семью без милости.

* * *

Шаг короля был тяжел. Хаюрба к земле прибивали слова матери, брошенные в злобе.

«Ненавистная пустышка! Пустышка! Пустышка!»

Слуги прятались по углам, боясь попасться к нему на глаза. Жены, обрадовавшиеся было, что повелитель вернулся, узнав, как он обошелся с собственной матерью, забились в дальние покои, забыв о вечных распрях между собой. Певчие птицы и те притихли, опасаясь вызвать гнев хищника.

«Пустышка!»

Да, мать произнесла то, в чем он боялся признаться самому себе: Шаша оказалась пустышкой. Гордой и неподдающейся. Шесть лет назад Хаюрб пробовал сломать ее, но вчерашняя школьница настолько поразила своей стойкостью, что он сдался. Не всегда дар просыпается под ударами судьбы, возможно, девочка просто не созрела.

Она сама напросилась выступать на праздниках у хаюрдагов. Сначала короля смутило ее предложение, но какой смысл держать Шашу в гареме, где из ревности, чувствуя интерес Хаюрба к ней, ее могли отравить? Закрыть в одном из дворцов? Но ненависть матери и жен достала бы ценную рабыню и там. Лучше показать, что она занимает его мысли лишь как танцовщица, приносящая деньги.

Он дал ей имя, нанял учителей, которые обучили танцам и… самообороне. Его девочка в любом случае должна уметь защищать себя. «Нужен всплеск чувств: любовь, страх, боль, злость, а лучше их смесь, и тогда дар проявит себя», — писали мудрецы в старых книгах, уча потомков побуждать проявление магии в рабах. И может так статься, что тяготы кочевой жизни артистов как раз станут той искрой, что раскроет дар Шаши. Но и здесь Хаюрб согласился не просто так: потребовал, чтобы танцовщица испытывала его вассалов на верность трону. Правитель оборотней не обманывался — его подданные подлы: ели с его руки, но, разбогатев, начинали мнить, что могут эту руку откусить. И если дар Шаши так и не проснется, он все равно будет доволен: ее ненависть к работорговцам в итоге пошла на пользу их правителю.

Хаюрб, выйдя во внутренний двор, вдохнул полной грудью опьяняющий воздух. Весна кидалась в него срывающимся с ветвей лепестками цветов, дурманила голову ароматом отцветающей сирени.

Король давно закрывал глаза на «подвиги» Шаши по спасению рабов. Она, получая немалые деньги и от него, и за танцы в оазисах, жила весьма скромно. Наряды и ценные артефакты по большей части дарил он сам, а потому однажды задумался, куда же девается заработанное ею золото? Обыск в ее доме ничего не дал. И лишь Толстушка Зу, приставленная следить за танцовщицей, помогла открыть правду. В своем доносе она упомянула, что после одного из переходов исчез охранник Шаши. Люди короля чуть ли не просеяли песок на пути каравана, но не обнаружили ни живого человека, ни его труп. Одновременно с этим из Западного оазиса поступило сообщение, что из клана Змеи сбежала рабыня. Ее следы обрывались у колодца, поэтому владелец гарема решил, что она утонула, но ныряльщики твердо ответили «нет».

Совпадающие по времени события навели на определенные мысли. Пришлось копнуть глубже, и вот тогда-то и выяснилось, что беглая рабыня и пропавший стражник — оба родом с Земли. Последующая слежка установила, что эльф, принесший во дворец новую партию амулетов перемещения, на обратном пути заходил в дом танцовщицы.

Нетрудно было сложить два и два, чтобы понять: она переправляет на родину своих земляков. Вот тогда-то и пришла в голову мысль, оставить на теле рабыни метку, не позволяющую ей пересечь пределы Всемирья. Король не пожалел собственной крови и частицы жизни, а Шаша приобрела звание птенца Хаюрба. Отныне никаких иных миров — она останется во Всемирье навсегда.

— А похищенные или выкупленные ею рабы? Нам закрывать на это глаза? — спрашивали Хаюрба его люди.

— Закрывать. Пусть девочка почувствует вкус опасности. Ей на пользу.

Встречи с Шашей доставляли королю удовольствие. Ему нравилось, когда она, краснея от злости, огрызалась и билась до последнего. До крови. Все чаще до его крови. А он продолжал ломать, надеясь, что однажды дар вспыхнет, и Шаша станет мощным оружием в его руках. Тогда маги ненавистного Агрида будут обречены.