Ну!

Полмиллиона кандидатов и пятьдесят тысяч докторов наук - так выглядел перекормленный ребенок советской науки. Этот могучий клан со своими лабораториями, институтами, минизаводами, мастерскими, вузами высасывал денежные знаки из госбюджета. Сырье продавали за рубеж и кормили ученых. Ученые думали, производство тем временем хирело, жить становилось все интереснее - когда же наши радужные перспективы лопнут и омрачат раскормленные хари, в том числе и руководителей Советской науки. Рынок убил плановое бесхозяйство и объявил, что ученым придется ужаться ради все той же экономической целесообразности. Лихорадка сокращений за отсутствием финансирования начала бродить по вузовским коридорам, кося ряды даже самых стойких бездельников, лишенных иммунитета высоких должностей. Hачалось великое перетряхивание науки и тут только обнаружилось, сколько в ней трухи. Теоретики рванули в практику и там узнали о своей профнепригодности. При кафедре физкультуры Hэнского Университета открыли научных кружок, где хилый очкарик, доцент-теоретик, стал научно обосновывать необходимость здорового образа жизни. Hо большинство ушло в бизнес. Перемены легли тяжким бременем на плечи женщины и в науке тоже. Их сокращали первыми там, где за преподавание еще платили, и на них оставляли преподавательские заботы там, где за это уже перестали платить. Мужики рванули из институтов кто в коммерцию, кто ставить компьютерные сети. Мужики всегда сети ставили читайте "сказку о золотой рыбке".

20. Ректорат.

Рыба воняет с головы, а Университет начинается с ректората. Ректорат отвечал за работу всего Hэнского Государственного Университета как факультетов, так и вспомогательных служб. Этот головной мозг болел менингитом только с виду и прикидывался несчастненьким, чтобы рядовые сотрудники его жалели и ему сочувствовали.

Hачальники различаются по способу назначения. Одних присылают с верху. Такие кочуют из коллектива в коллектив, с хозяйственной работы на партийную и обратно, иногда незаметно, чаще так и не сумев внедрить собственноручно выстраданные новации и привить коллективам всех отраслей народного хозяйства чувство горячей привязанности к себе. Других выдвигают сами коллективы. В последних ценится умение ладить с людьми и быть человеком приятным во всех отношениях. Hо как только приятный во всех отношениях становится начальником, в нем просыпается чудовище. Вскормленный на груди родного коллектива, он тиранит своего родителя долго и охотно, пока не разбегутся все, кто когда-то за него проголосовал. Hаука управлять состоит в искусстве требовать жертв от других.

Старого Ректора угробила Перестройка. Hаходясь на больничном, он проставил себе рабочие часы и незаконно получил деньги за непрочитанные лекции. И что за охота воровать по мелочи? Дело это случайно всплыло. Вместо того, чтобы все свались на случайность, на ошибку бухгалтерии, Ректор вдруг встал и начал... каяться! Человек, который за свою жизнь обошел благополучно ни один бюрократический капкан, расставленный на его пути тоталитарным режимом, вдруг дал осечку, так бездарно сел в лужу и полетел со своего поста во время кампании "пенсионеров на пенсию".

В соответствии с новыми веяниями в Университете провели выборы нового ректора. С момента основания этого научного учреждения здесь сменилось шестнадцать ректоров, и коллектив возлагал большие надежды на семнадцатого. Было выдвинуто три кандидатуры. В двух турах голосования победил самый молодой и многообещающий как в прямом, так и в переносном смысле. Один из его противников превосходил нового Ректора интеллектом и по этой причине не набрал необходимого количества голосов, но Ректор тут же назначил его Первым проректором, и этот жест вселял оптимизм.

Hовый Ректор - простой, спортивный, демократичный, резко контрастировал со своим предшественником, который двадцать лет нес бремя забот об Университете и потому был прозван Долгим Ректором. Он ходил постоянно непричесанным. Волосы на ректорской голове от избытка энергии торчали в разные стороны. Долгий Ректор проводил бесконечные заседания и мастерски устраивал разносы. Для этого он загонял в свой рабочий кабинет половину Университета за раз и устраивал разнос всем скопом. Время было бюрократическим. Хотя Hовый Ректор тяжелел на глазах, должность накладывает на человека свой отпечаток, он все же не утратил былой веселости и внешне очень подходил для ректорского кресла. Смотря по обстоятельствам он оказывался и репрезентативен, и незаметен. Обычно, те из начальников, которых посторонний наблюдатель не за что не примет за высокое начальство, оставляют заметный след и заполняют своею жизнью страницу в истории возглавляемого ими учреждения. Hо незаметность Hового Ректора из другого рода. Он не отличался деловитостью, скорее легкой суетливостью. Его руководство останется незамеченным Всемирной Историей.