Нулевая долгота

Гарольд в тот день уезжал за покупками в Сент-Хелиер, продолжала Элизабет. Он вернулся только к вечеру и сразу увидел, что мы все трое не в себе. Первой не выдержала она: «Гарольд, тот русский опять убежал». Он осуждающе посмотрел на нее: «Ты, конечно, притащила его сюда?» — «Нет, — отвечала она, — отец принес». «Вот как?» — удивился он. «Русский умирает, Гарольд, а отец говорит, мы его по-человечески похороним». — «И это немало». — «Гарольд, — взмолилась она, — пойди к доктору». А мать тоже плакала и все твердила: «Она нас погубит». И тогда отец повторил то, что утром сказала ему она: «А если бы это был наш Джордж?» Гарольд наскоро поел и через час вернулся с доктором.

Доктор был замечательный человек, рассказывала Элизабет. Он определил у русского воспаление легких и полное истощение организма, и потому, сказал он, надежд на спасение почти нет. Но, несмотря на такой безнадежный диагноз, доктор очень заботился о нем. Он приходил каждый вечер и ни пенса не брал за лекарства. К общей радости недели через две русский стал оживать. Тогда-то и узнали его имя — Георгий Михайлович Пошатаев. Элизабет Баррет произнесла это имя четко по-русски.

Ему тогда шел двадцать четвертый год, продолжала она, как и нашему старшему брату. Все сразу стали называть его Джорджем. Мать, забыв о страхе, принялась его откармливать. Джордж быстро поправлялся и быстро учился говорить по-английски. Было смешно слушать, как он коверкает слова. Доктор тоже привязался к русскому и даже достал для него документы на имя старшего брата — Джорджа Баррета. Сначала все очень боялись, что явятся боши. Но они не искали русского Джорджа.

Элизабет пояснила, что Георгий Пошатаев бежал с грузовика, который вез мертвых и полумертвых на общую свалку в горном ущелье. Пошатаев хорошо понимал по-немецки. Он был простужен, и накануне его перевели в барак обреченных. Их там даже не кормили. Он очень боялся потерять сознание, когда их повезут. Не меньше он боялся, что его сначала убьют. Но он был настолько плох, что солдаты не обратили на него никакого внимания. Они швырнули его вместе с мертвыми. К вечеру, когда их повезли, начался проливной дождь, и солдаты очень торопились. Пошатаев свалился с грузовика, когда они проезжали долину Барретов. Потом он рассказывал Элизабет, что в концлагере все время думал о ней. Он конечно же запомнил их встречу! Он даже мечтал о том, как удивит своих односельчан, если доживет до победы и после войны привезет на родину жену-англичанку.

* * *

— Он вам никогда не говорил, откуда родом? — спросил Ветлугин.

— Около их деревни была такая же гора, как наша, — отвечала Элизабет, показав на гору за окном. — По склону росла сосна, и потому деревня называлась Сосновая Гора. Джордж говорил, что это на север от Москвы. Из области, откуда русские цари.

— Кострома?

— Нет, не помню. Еще он говорил, что у них там было большое озеро. Но его деревня не была колхозом. Все крестьяне там рубили лес, который потом продавали в Англию.

— Леспромхоз? — уточнил Ветлугин.

— Кажется, это так звучало. Но не колхоз, я это точно помню. Он мне много рассказывал про колхозы, а Гарольд с ним всегда спорил. Но Джордж был мягкий человек. Он считал, что и фермерство, и колхозы — все хорошо. Но у них в деревне не было колхоза. Там рубили лес и делали доски. Но сам Джордж не рубил лес. Он работал в гараже механиком.

— Вы это точно помните?

— Конечно, — убежденно ответила Элизабет. — Он починил наш пикап. Они с Гарольдом сделали приемник, и мы все знали о войне. А когда произошло вторжение во Францию, они с Гарольдом украли немецкие автоматы и ждали сигнала к восстанию. Но здесь никаких боев не было. Боши просто сдались.

— Я обязательно постараюсь узнать все, что смогу, — искренне пообещал Ветлугин.

— Я так буду вам благодарна! Я не верю, что он меня забыл. Я не верю Гарольду. Пожалуйста, помогите мне. — В ее голосе была мука.

— Я обязательно это сделаю, — вновь пообещал Ветлугин.

Они встали, чтобы спускаться вниз, в гостиную. Ветлугин спросил:

— Простите нескромный вопрос: а ваш сын… — И он запнулся, не находя нужных слов, таких, которые не обидели бы. Он нашелся: — Вы назвали вашего сына Джорджем, почему?

— Вы меня не обижаете вопросом, — спокойно отвечала миссис Баррет. — Это его сын. А Джорджем, между прочим, был и мой отец, и, как вы знаете, старший брат.

— Простите, — и Ветлугин опять замялся, — а знал ли Георгий Пошатаев о рождении сына?

— К сожалению, нет. Я ему ничего не сказала, а потом… потом… — уже запнулась она. Продолжала о другом: — У сына уже двое детей. Он тоже хочет узнать что-то об отце. Я ему рассказывала. Но… — она вздохнула.

— Простите, миссис Баррет, — извинился Ветлугин.

— Ни-че-го, — произнесла по слогам русское «ничего» миссис Баррет и грустно улыбнулась.

Гарольд и Кэтрин так и сидели в креслах, в темноте, уныло смотрели телевизор. Гарольд Баррет предложил отвезти Ветлугина в Сент-Хелиер.

— Я обязательно что-нибудь узнаю, — снова пообещал Ветлугин Элизабет.

— Я вам буду очень благодарна, — повторила она.