Нулевая долгота

Сприветом квам Евдокия Андревна и Мария Михайловна оттоварища последних дней вашего сына и брата Егора Пошатаева, — читал Ветлугин. Вадим приблизился к нему, чтобы читать одновременно. — Саобчаю квам опечали Умер ваш сын и брат Егор Михалович который был совсем молодым нопроклятый туберкулес никаго несчадит ия разделяю ваше неоплакиваемая горе потомучто сильно уважал вашего сына и брата Был он хороший умный человек и много интереснава знал Егор передсмертию просил отправить квам посылку сдраповым пальто которое разрешили ему носить попричине мерзлости и кашля Атакже костюм продать икупить белава шолку таккак я имею васмошностъ Иотправить квам какможно скорей Скостюмом вышла задержка потому прошу вашего исвинения что несмог сразу выполнить паследнюю волю Егор Михаловича очем стыдно и переживаю Шешдесят рублей денег откостюма мы стоварищем пропили заупокой души Егорa очем также исвиняюсъ Ясебя квам неназываю попричине вам исвестной ипрошу порвать мои каракули когда получите потомучто миня срасу приснают ибудет крупная неприятность ая уже много настрадался ибольше нехочу Дачуть незабыл саобчить квам осамой главной просьбе Егор Михаловича чтобы вы послали какбудет можно письмо Лисавете в Англию. Он писал и говорил поанглицки как поруски что мы никак непадазривали Перед смертию Егор Михалович поведал нам стоварищем скоторым мы пропили шешдесят рублей икоторый тоже очень уважал Егор Михаловича что он так любит Лисавету что примает муки но приялбы самые страшные потомучто она ему жисть спасла когда он был впроклятом плену Ксему неизвестный квам человек товарищ вашего сына и брата досвиданья

— Вот он, человеческий документ эпохи! — воскликнул Татушкин. — Не так ли, Виктор?

— Да, так, — односложно ответил Ветлугин. Ему ни говорить об этом письме, ни комментировать его не хотелось. Руки обжигало другое письмо — Пошатаева. Он никак не мог сосредоточиться, чтобы читать. Так всегда бывает перед чем-то очень важным, перед последним, финишным рывком, от которого все зависит. А это письмо действительно было завершающим аккордом всех его усилий. А точнее — их усилий. Он посмотрел на Марию Михайловну. Она беззвучно плакала. И ее отрешенное лицо уже не было ни строгим, ни суровым, а по-женски бесконечно жалостливым.