Нулевая долгота

И когда же это историческая Россия превратилась в Нечерноземье, думает Колядкин. Да и как это слово произнести с экрана?! Нечерно-зёмье… Нечерно-земье… Нечер-наземье. Не-чур… Нет, надо без него обойтись. Но мы-то — мы-то уже с экрана родную Россию… родным Нечерно-земьем называем! Да разве вся владимиро-суздальская земля нечерназемье?! Нет, чур!.. Тогда давайте Украину переименуем в Черноземье… А Белоруссию в Песчаноземье. Или — в Болото-земье… Да и с чего бы это страну по почвам разделять?! Проблема-то не в этом! Народ ушел из русских сел и деревень. По городам расселился, по новостройкам… Землю бросил! Будь она чёрная или нечерная.

5. Петька-тракторист

Колядкину начинает не нравиться сценарный председатель. Как никогда не нравился и их собственный Игнатий Горесветкин. Разве они способны изменить положение вещей? Разве они могут вернуть полнокровную сельскую жизнь? И опять же: разве дело в земле? Разве землю возрождать нужно? Нет! Нынче нечерная земля может дать такие урожаи, какие и не снились когда-то на украинских чернозёмах. Возрождать нужно истинного труженика. Хозяина земли! Петьку-земледельца! Разве бы настоящий крестьянский Петька  с а к т и р о в а л  поле? Оставил бы его неубранным? Немыслимо! Он бы серпом его скосил! Сберег бы до последнего зернышка! Человека потеряли! Человека!..

Колядкин взволновался. Он понял, что хоть и главная роль председателя Бубнова, а художественного открытия ему не сделать. Сколько уже этих бубновых отсняли на студиях! Сколько лет снимают?! И все по трафарету: пришел — увидел — победил. Но почему же до сих пор там и тут поля остаются неубранными? Урожайность низкой? Поголовье скота не увеличивается? У нас, на исконных российских землях? Техники мало? Нет! Ее, пожалуй, здесь больше, чем самих тружеников. Агрономов не хватает? Зоотехников? Хватает! С избытком! Что же тогда? О душе Петькиной забыли! О его крестьянской душе. Превратились петьки в разгильдяев… Но душа-то их тяготится. В городе-то они без корня. Обрубили корень! И кто? Вот такие сильные, волевые личности, как «преобразователь» Нечерноземья товарищ Бубнов. А ведь Петька последним с родной земли уходит. П о с л е д н и м!

— Ох, как я его чувствую! — восклицает вслух Колядкин. — Я по сути своей тот же Петька! А старший брат? А сестра? А все остальные, еропкинские?

Нет, мы все же были другими, думает он. Мы уходили сознательно. Мы и на день задержаться в Еропкине не хотели. Конечно, другие времена были, иное умонастроение. Что мы заявляли? Мол, что, мы хуже городских? Мол, что, мы недоразвитые, чтобы в колхозниках вековать? Пусть те остаются, кто поглупее. Но и те, кто поглупее, тоже уходили. Разными путями: одни — через армию, другие — по оргнаборам…

А что же Горесветкин, Игнатий Феоктистович, знаменитый на весь район Упрошайлович? Ох как он крутился вокруг нас! Он и в школу захаживал, и учителей наставлял, и вечерами в избы заглядывал, на совесть родительскую давил, светлые дали предсказывал — ничто не помогало. А ведь действительно, какие ныне заработки на селе! Разве можно было  т о г д а  в такое поверить? Ни за что!

Почему же Петька остался? Наверное, был младшим в семье. По традиции и остался. Но, наверное, к земле больше привязан. Сам себе пуповину не резал. Это делает председатель Бубнов. Который торопится. Ему ведь надо побыстрее побеждать. А значит: подчинись, согласись, сполни… Зачем ему в Петькиной душе копаться? Зачем ему знать, ч т о  Петьке не нравится в колхозе? Нарушаешь — вон! Мне, мол, все права да́дены. Всю политику понимаю. А ты — пьянь, разгильдяй! Но вот такого-то  о ч е р е д н о г о  «обвинителя-воспитателя» Петька и не приемлет. Да и любого другого, который не увидит в нем  ч е л о в е к а  з е м л и. Личность! Причем  н а  р а в н ы х  ответственного за судьбу колхоза. Да, на равных!.. А пока он протестует: наплевательским трудом, бесшабашностью. Выходит, крутые меры вредны? И Горесветкин больше прав, чем Бубнов? Вернее, большего может добиться. Он все-таки к душе апеллирует, к совести. У него бы Петька в лучших ходил!..

Колядкин быстро переворачивает машинописные листы сценария, ища сцену ухода Петьки из деревни. Он так поглощен проникновением в сценарные образы, что не заметил, как кончился дождь, как приподнялось, посветлело небо, как примчался откуда-то ветер. Он даже не слышит, что нижняя сухая крона дуба мягко скребется, будто ветхая ржавая кровля. Колядкин весь сосредоточен в себе. Его объяло, изолировало, поглотило нечто эфемерное, импульсивное, ускользающее — творящая мысль!

Он обязательно убедит Понизовцева расширить образ Петьки. Сценарист не прав. Он дает Петьку штришком, в противовес главному герою. Более того, как противника. Но разве Петька  п р о т и в н и к?! Разве его изгонять, искоренять надо? Как несознательный элемент? Но разве Петька — не сознающий всего того, что происходит? О нет! Петька — значительно сложнее, чем представляют его бубновы. Он — трагичный и одновременно светлый образ. Как сам вечный наш крестьянский вопрос!