Нулевая гипотеза

— Спасибо. Вы даже не представляете, как нам помогли и сколько сэкономили наших сил и времени. И последний вопрос — чем закончился ваш допрос Тетерникова?

— А ничем. Я записал его показания, и все. Инкримировать ему по большому счету было нечего. Контакт с полковником армии США? Так американцы вроде как в союзниках тогда ходили. Весна 45-го. Сами понимаете. Было распоряжение по возможности лояльно относиться к фронтовикам. Тем более Тетерников в то время — комендант Гюстрова, старший офицер, орденоносец, герой, прошедший всю войну. Да и общая обстановка тогда была ох какая непростая. Пьянящая радость победы. В воинских частях до предела обострилось чувство боевого братства, многократно усиленного алкоголем. Я бы тогда, в те весенние дни 1945-го, честно говоря, и не рискнул бы без веских на то оснований производить арест боевого офицера. Подобного рода действия с моей стороны могли повлечь за собой самые печальные последствия. Вплоть до попыток отбить любимого командира с оружием в руках. Это чуть позже стало попроще, когда части, бравшие Берлин, переформировали, перетасовав личный состав, раскидав его по разным частям. Когда дивизии стали массово пополнять до полного штата свежими силами и оружие для рядового состава стало недоступным. А весной 45-го — нет. Тем более что Тетерников вел себя адекватно. На вопросы отвечал спокойно, без выпендрежа. Не бил себя в грудь, не козырял военными заслугами, не кричал: «Я кровь на фронте проливал, а вы, тыловые крысы, фронтовика по застенкам допрашиваете!» В общем, отнесся с пониманием. Ну и я тоже. У человека горе, пропала дальняя родственница. Можно было войти в положение. Конечно, для порядка я послал запрос на Рассказову. Все подтвердилось.

— Что подтвердилось? — тихо спросила я.

— Да немногое, конечно. Все то же самое — Мария Николаевна Рассказова, 1918 года рождения, уроженка Москвы, была угнана немцами в Германию в 1941 году. А что еще? Время-то какое было? Неразбериха полная. Кто — на фронте, кто — в эвакуации, кто — погиб. Архивы по большей части уничтожены или эвакуированы. Информация, конечно, пришла скудная. Не без этого, но и на том спасибо. Опять-таки, встречался он с американским военнослужащим, который в нашей зоне оккупации находился вполне легально и ни в чем предосудительном замечен не был. В то время все еще искренне думали, что США — наши верные друзья навеки. Это потом уже… Так что на тот момент предъявить ему было нечего. Да и, честно говоря, заниматься им было особо некогда.

— Что, так просто взяли и отпустили? — не поверил Суходольский.

— Нет, не просто. Я написал рапорт, и в течение суток в комендатуру пришел приказ о демобилизации Тетерникова из армии. Он ведь не кадровый был. Так он быстренько собрался и отбыл по месту жительства. Умный был, не жаловался, не возмущался, рапорта не строчил — сразу понял, что легко отделался. И вовремя, потому как вскоре пришел приказ исключить в советских частях случаи мародерства и насилия, особенно по отношению к местному женскому населению. Виновных расстреливать на месте. Тетерников ведь был военным комендантом города и, следовательно, за все случаи мародерства на подчиненной территории пришлось бы отвечать и ему тоже. А в нашей оккупационной зоне такое творилось! И это несмотря на то, что еще 19 января 1945 года. Сталин подписал специальный приказ «О поведении на территории Германии». А аналогичный приказ, призванный направить чувство ненависти людей на истребление врага на поле боя и карающий за мародерство, насилия, грабежи, бессмысленные поджоги и разрушения…

— Это знаменитый приказ Рокоссовского за номером 006? — спросила я.