– Думаю, тут ты действительно нащупал что-то крупное, но, если ты меня извинишь, я должен бежать: опаздываю на строительство амбара с парой друзей амишей[70]
.– Проблема в том, что у меня нет финала, – сказал Гроссноуз с мольбой. – И здесь входишь ты. Ты же спец по книгам. Придумай что-нибудь, и я хорошенько тебе заплачу. Конечно, задатка нет, но я все сделаю так, что в итоге ты окажешься в шоколаде. Скажем, десятая часть от процентного пункта после четырехкратной безубыточности.
– Договорились, Нестор, – сказал я, отодвигая свой стул. – Но не нужно упоминать меня в числе авторов. В конце концов, это ты сделал всю основную работу. И что касается моей части добычи, оставь ее себе. С моим переводом Кавафи[71]
и продажей семян я в комфортном положении.– Я знал, что ты не подведешь меня, – заблеял он. – Что в конце?
– В последней сцене, – придумывал я на ходу, – Энтвисл, понимая, что мыши обладают превосходящим интеллектом, использует моральные убеждения. Он сажает их вокруг себя и читает им Кьеркегора[72]
. Вскоре каждый зверек совершает свой собственный «прыжок веры» и выбирает Бога. Если кратко, они из лабораторных становятся церковными мышами.– Ты с ума сошел? – разочарованно взвыл Гроссноуз. – Это слишком интеллектуально. Ты и я знаем про Кьеркегора, но ты думаешь, простые обыватели слышали о каком-то греке, который отравил себя?
– О’кей, – сказал я. – Попробуй так. Энтвисл учит их кататься на коньках. Они становятся мастерами в этом деле и ездят по Америке с шоу под названием «Мышиное катание». В финале я вижу большой хор грызунов на коньках, стучащих в мини-тамбурины и поющих «В ожидании Роберта Э. Ли»[73]
.Не знаю, купился ли Гроссноуз на мое озарение, но он все же сказал, что, если мы заменим в истории мышей на карликов, можно будет использовать тамбурины побольше. Как оказалось, в уборной все же было открытое окно, и после того, как я вывалился на Седьмую авеню, меня ждал дом, две таблетки «Эмбиента» и баю-бай. Но прежде нужно положить свежий сыр во все ловушки.
Подумай хорошенько. Это вернется к тебе