Нулевой Архетип

Кейн стояла рядом с Атресом на главном воздушном причале и смотрела, как их тросами крепили над ключевыми узлами платформы.

Облачная муть наконец-то рассеялась, и небо было пронзительно-голубым, почти прозрачным. Таким ясным, каким оно бывало только на «Трели».

Атрес следил за процессом молча, привычно заложив руки за спину, и казался до странности уместным, словно кто-то нарисовал его как картинку специально на воздушном причале – строгую, одетую в капитанский костюм фигуру с идеально прямой спиной.

Атресу шли открытые пространства, наполненные воздухом.

Уже через несколько часов «Трель» начала набирать высоту. Сонм отдалился, стал рваной облачной пеленой где-то внизу, и уже невозможно стало разглядеть отдельные схемы. Впрочем, у Кейн и не было повода смотреть вниз.

На следующий день на платформу прибыл адвокат «Скайлинг» и привез с собой договор. Уточнение и подписание его не заняло много времени.

Вечером, через два неполных дня после разговора в саду, Кейн впервые пришла в комнату Линнел.

Было темно, на столе горела одна единственная масляная лампа – Линнел не выносила спирит-светильников у себя в спальне – и пахло лекарствами.

Тяжелые темно-синие портьеры закрывали единственное круглое окно.

Линнел лежала на двуспальной кровати, их с Дэном кровати, и казалась ребенком. Свет лампы ложился на ее лицо, и оно казалось пронзительно ярким по сравнению с чернильными тенями, притаившимися в углах комнаты.

На стуле возле кровати Линнел сидела девочка лет десяти.

Кейн сразу стало неловко. О Мери Райт – дочери Дэна и Линнел – она не знала практически ничего. Кейн видела ее всего пару раз.

У Мери были темные вьющиеся волосы и темные глаза, как у матери Дэна. Она даже внешне ничем не походила на Линнел.

– Госпожа Анна, – Мери слегка поклонилась, не вставая, и замолчала.

Кейн никогда о ней не вспоминала. Мери будто была из какой-то другой параллельной жизни Линнел, которая никогда не имела значения.

– Мама пока не пришла в себя.

– Это вопрос времени, – как могла уверенно ответила ей Кейн, хотя собственный голос показался ей чужим. Линнел не приходила в сознание уже четыре дня.

Ее раны не были смертельны, но никто не мог сказать, чем обернется спирит-отравление.

Иногда люди засыпали навсегда, иногда пробуждались без последствий. Иногда умирали спустя некоторое время.

– Спасибо, что приехали. Мама очень вас ждала, – Мери говорила спокойно, по-детски прямолинейно, не обвиняя и без злости, и все же ее слова били навылет.

«Я опоздала, – подумала Кейн. – Мне следовало приехать раньше».

Ей не хотелось об этом говорить.

Она прочистила горло, прежде чем ответить:

– Я думала, ты сейчас в школе.

– Я приехала на праздник, – Мери смотрела серьезно, казалась старше своих лет, и Кейн вдруг стало стыдно, что она никогда даже не задумывалась о дочери Линнел. Ей не приходило в голову ни предложить ей помощь, ни даже просто поговорить. Даже теперь в первую очередь Кейн ощущала неловкость.

Пожалуй, она просто не ожидала застать кого-то в комнате.

Кейн просто пришла попрощаться.

Линнел разозлилась бы, наверное: и на это, и на то неловкое молчание, которое последовало после слов Мери.

Кейн не знала, что сказать.

– У тебя все хорошо? – наконец спросила она.

– Да. Ричард обо мне заботится.

Насколько Линнел была важна для дочери? Как часто Мери вообще видела мать?

Кейн подумала, что так могло случиться только в жизни. Будь она героем книги, она пришла бы к постели Линнел, и никого не оказалось бы рядом.

– Если вы хотите, я могу уйти, – сказала Мери, глядя снизу-вверх серьезными темными глазами. Она напоминала куклу, эта не по годам серьезная, совершенно не похожая на свою мать девочка.

– Не надо. Я зашла просто узнать, как состояние Линнел.

Кейн все равно не смогла бы ее прогнать:

– Мне нужно будет уехать ненадолго, я вернусь… как можно скорее, – она закончила неловко и добавила. – Скажи маме… когда она очнется, мы обязательно поговорим.

Мери молчала, и уже закрывая за спиной дверь, Кейн услышала:

– Да, госпожа Анна.

Ей захотелось прислониться к двери спиной.

* * *

Личный корабль Атреса назывался «Сильверна». Это был среднего размера дирижабль серебристо-белого цвета, почти без декоративных элементов. Он был жесткого типа, с типичными для такой конструкции страховочными спирит-двигателями. Главная схема выглядела как птица, и проекции ее крыльев едва заметно светились под гондолой.

«Сильверна» одновременно казалась совершенно не похожей на Атреса и странно ему подходила.

Она подошла к главному причалу «Трели» в восемь тридцать утра, и на Атреса с Кейн легла ее полупрозрачная тень.

Десять белых винтов «Сильверны» начали замедляться, и посадочные механизмы потянули дирижабль вниз.

Атрес смотрел за стыковкой, привычно заложив руки за спину, и ветер трепал его черные волосы.

В тот момент Атрес казался до смешного красивым. Пронзительно свободным и странно черно-белым.

Возможно, ситуация не располагала к этому, но Кейн, не удержавшись, улыбнулась:

– Художники выстроились бы в очередь, если бы увидели вас сейчас, Алан.

Он ответил равнодушным взглядом:

– Я не понимаю о чем вы.