Нулевые, боевые, пенсионные. Книга 3. 2000–2010 годы

15 октября — по просьбе Лены Павловской поехали (прислали машину) в Московский гуманитарный университет им. Шолохова, чтобы выступить на факультете изящных искусств и визуальной культуры (дизайн). Тема: красота в искусстве. У первокурсников (в основном девочки). Мое выступление оценили больше преподаватели, чем студенты, оно и понятно: ни хрена не знают. Заработал букетище цветов и конверт…

18 октября — нервно реагирую на уходы: Виктор Боков, поэт, 95 лет, футболист из команды лейтенантов Валентин Николаев, 89 лет, поэт Юрий Влодов, режиссер Мих. Калатозашвили… А за окном ясно и спокойно: голубое небо, сухо, желтизна деревьев и осеннее неяркое солнце, +14.

24 октября — в «МП» вышел Мусоргский, мартовский юбиляр с опозданием долго лежал в редакционных папках. С утра ходил на рынок, потом печатал Шиллера. А вечером телеспектакль «Король Лир» — это уже Шекспир. Высокое искусство, в главной роли — Константин Райкин.

25 октября — пресса кипит по поводу выборов 11 октября. Трудно сохранять спокойствие и не кипеть самому:

Жизнь становится дремучей
И совсем уже негодной,
Торжествует тот, кто круче,
Тот, кто бьет всегда по роже.

Слабаки понуро бродят —

Им осталось выживанье.
Подлежат они по моде —
Добиванью… добиванью…

Строки вырвались из души, как некрасовский выкрик «Кому на Руси жить хорошо?»

26 октября — поехал в библиотеку иностранной литературы на презентацию книги «Пастернаковская Москва» (он ранние годы прожил на Волхонке, где я родился, в доме почти рядом). Хотел выступить, но раздумал. Спросил главного редактора «Вопросов литературы»: знает ли он мои литературоведческие книги? Он: «Не знаю…» Как же так?! Он по должности обязан следить за новинками, но нет. Я не из их стаи, поэтому для них, избранных знатоков, неинтересен, чужак. Итак, Шайтанову я не интересен, ну, и шайтан с ним!..

27 октября — отвез Ще в больницу на Писцовую ул., где я когда-то лежал с аллергией. Вручил врачу книгу «Принцесс» со словами: «Вручаю вам самое дорогое…» Ще увели в палату, а я тоскливо побрел домой. Первый вечер без Ще. А у Ще первый день в проктологическом отделении.

28 октября — дома никто не ворчит и не ругает, любя, естественно. Хотел сесть за работу — все валится из рук…

30 октября — взял себя в руки, напечатал про Далиду для книги «Ретро», а потом за следующего артиста и певца — Шарля Азнавура. Вечером поехал в Дом ученых, чтобы поддержать Светлану Комракову. Каминный зал, собралось человек 30. Я открыл вечер и немного представил, что такое женская поэзия. Вспомнил Каролину Павлову (Яниш, 1807–1893), которая жила «среди забот в людской пустыне», и ее выручала, спасала поэзия:

Моя напасть! Мое богатство!
Мое святое ремесло!

Коснулся и Серебряного века. Нимфа Бел-Конь-Любомирская (Анна Городецкая):

Нет, не скажу: твои уста —
Сказать хочу я жарче: губы!

Ну, и, конечно, Черубина: «От поцелуев губы / Только алей и нежней…» и т. д. Настоящих поэтов — Ахматову и Цветаеву — не тронул. У Светланы все ясненько и просто, даже луна сияла «ярко, как блинчик». И никаких ребусов и загадок Бытия.

31 октября — с тяжелой сумкой в больницу (вода, продукты, лекарства и т. д.). Все принесенное взяли, а к Ще не пустили — карантин.

3 ноября — Ще сделали операцию. Хожу в больницу. Дома пытаюсь что-то приготовить: варил пельмени «Дарья». Продолжаю пополнять галерею «Ретро».

— Какой у вас следующий проект? — спросили Азнавура.

— Жить и стариться, — ответил патриарх (Азнавур родился 22 мая 1924 года).

После Азнавура — Джо Дассен, Серж Генсбур… Истерическую ноту в работу вносит машинка: барахлит, будь она неладна…

10 ноября — живу в сериале «Быт и творчество Ю. Б.». Приходится что-то готовить. Сварил пакетную лапшу и… выбросил. Завершил очередную биографию-эссе про Эдди Рознера — 12,5 стр. В школьные годы заслушивался песенками в исполнении его джаз-оркестра.

Да-да, да-да… как джаз —
Мандолина, гитара и бас.

И «Мерилю… О тебе я все песни пою…» И «зачем смеяться, если сердцу больно…» и т. д. Ну, а сам Рознер — золотая труба Европы, по существу неоцененная в СССР, более того, репрессированная. В 1972 году Рознер получил разрешение на эмиграцию и вернулся в Берлин, где когда-то жил с родителями. Через четыре года его золотая труба окончательно замолчала… Ах, эти утраты. И вот «свеженькие»: ушел из жизни 62-летний Арамис, мушкетер, еще лауреат Нобелевской премии, академик Гинзбург. О последнем написали скупо, а об актере (мушкетер — это манко!) расписали вовсю. Живем в мире перевернутых ценностей: кино выше науки!..

11 ноября — привез Ще домой из больницы. Она счастливая бродила по квартире. Вечером сплошные рассказы о больнице, о больных, о болезнях, о судьбах людей. Вникай и пиши роман. Но это по линии худлита, я числюсь в отделе нон-фикшн.