Нулевые

Муж утром предупредил – сегодня вернется поздно. Намекнул, что намечается подработка, но уточнять, какая, не стал, а Татьяна Сергеевна не настаивала. Хорошо бы, конечно… Зарплата у всех троих в семье приходится на первые числа месяца. Сегодня двадцать девятое мая, среда. С неделю осталось, а денег почти что нет, да и продукты в холодильнике на исходе. Что там… Татьяна Сергеевна наморщила лоб, вспоминая. Килограмм риса, две пачки макарон, штук семь яиц, кусок говяжьей мякоти и тщательно обрезанная кость для бульона… Да, еще пачка фарша в двести пятьдесят граммов – макароны по-флотски сделать можно… Ну и конечно (и слава богу), картошка есть, остатки соленой капусты, банки три варенья.

Потом, почти в один день, Татьяна Сергеевна, Ира, Юрий принесут домой свои получки, образуется довольно толстая пачечка. Но тут же подоспеет срок платить за квартиру, за садик, Павлику необходимы сандалии… А дальше – долгий месяц трястись над каждой копейкой, оттаскивать внука от киосков со «Сникерсами» и мороженым и постоянно чувствовать тяжесть и стыд…

Да, тяжко, тяжко об этом думать, жить так который уж год. Только что делать… Остается успокаивать себя: многим куда тяжелей. И вовсе не алкашам каким-нибудь, не лентяям отпетым, а вроде достаточно интеллигентным людям. Такие-то в основном и не могут никак найти себе место сегодня, перестроиться (гм, сколько с этим словом-то связано!), на плаву удержаться.

У Татьяны Сергеевны часто возникает желание… Она пугается его, сердито отмахивается, старается не обращать внимания, но мало помогает. Тянет и тянет… Гуляя с внуком по парку, видя стоящие у скамеек пустые пивные бутылки, так тянет их подобрать, положить осторожно в пакет. Семьдесят копеек бутылка. Пять штук – уже батон. И принимают их на каждом перекрестке… Была бы одна, без Павлушки, наверняка соблазнилась бы…

– Пачку «Честерфильда» легкого!

Еще восемнадцать рублей кладутся в ящичек под фанеркой. Татьяна Сергеевна смотрит на аккуратно разложенные бордовые пятисотки, розовые сотни, небесно-голубые полтинники, сероватые десятки… Может, подсчитать, сколько набралось за неполные четыре часа работы?.. Нет, лучше отложить это занятие на вторую половину дня, когда сидеть здесь станет совсем невмоготу. А пока надо бы попробовать почитать.

Достала из пакета нетолстую, но увесистую книгу с золотистым автографом на обложке «Лев Толстой». Открыла. «Анна Каренина. Части пятая – восьмая».

Сегодня утром впопыхах, наугад выхватила ее из ряда полутора десятков подобных – собрание сочинений – на полке. Оказалось вот не совсем удачно – придется начинать читать с середины… Да, сейчас Татьяна Сергеевна искренне была уверена, что возьмет и осилит эти – сколько тут? – эти четыреста с лишним страниц. Пусть не за один сегодняшний день, но уж за три дня, пока она здесь, наверняка.

Настраиваясь, полистала книгу. Взгляд отмечал знакомые еще с юности имена. Вронский, Облонский, Долли, Китти, Левин, Каренин… Каждое из имен без усилий воскрешало создавшийся когда-то в воображении Татьяны Сергеевны образ, то ощущение, какое возникало у нее во время чтения…

Первый и единственный раз она прочитала этот роман лет в семнадцать, после окончания школы и перед поступлением в институт. В тот период, годичную паузу, она успела познакомиться с уймой важных, но оставшихся за рамками школьной программы книг. И странно, тогда она только и делала, что читала, и, казалось бы, в голове должны были перемешаться, перепутаться «Обрыв» с «Дворянским гнездом», «Тихий Дон» с «Хождениями по мукам», но этого не произошло. Наоборот, стоило вот полистать томик «Анны Карениной», и сразу вспомнились герои и сюжет, подробности некоторых сцен, свои тогдашние мысли, споры с подругами.

Татьяна Сергеевна грустновато усмехнулась: да, спорили о книгах часами, безжалостно, почти до ссор. «Анна Каренина» вызвала споры особенно ожесточенные, и во многом благодаря ей, Татьяне Сергеевне… Вторая линия романа, где центральным персонажем был Левин, ей понравилась больше, показалась глубже и важнее, чем линия Анны и Вронского; и она, как могла, защищала свое мнение, а подруги в один голос утверждали: Левин – зануда и самокопатель, и если бы убрать страниц триста, с ним связанных, книга получилась бы намного интересней… Татьяна Сергеевна, тогдашняя Таня Котельникова, громко возмущалась, пыталась даже зачитывать поразившие ее места, размышления Левина, которые словно что-то открыли перед ней бесконечное, яркое, подруги же дружно фыркали и отмахивались.

Вот бы, хм, собраться сейчас и предложить: «А давайте, девчонки, о романе “Анна Каренина” поговорим. Потрясающая все-таки вещь!..» И посмотреть, какое выражение лиц сделается у них. Изумятся ужасно, наверное…