Нулевые

– За эту? Почти шесть тысяч.

– Долларов?

В прихожей послышалась радостная разноголосица.

– Евро.

– Норма-ал! – В голосе Юрича послышалось уважение – даже, наверно, не к Сергею, а к сумме. – Евро, он же дороже, чем доллар?

– Ну, рублей на пять вроде… Губины пришли. А Олегыч что-то… что-то не слышно.

– Слушай, Серег, – тихо, вкрадчиво произнес Юрич, – а покажи.

– Что показать?

– Ну, эти, евро.

– А, да ладно, – Сергей направился к двери, – потом. Гости же…

– Да не бойся, не отберу. Интересно просто.

– Ну, блин, что мы, сейчас их будем раскладывать здесь?! – чуть не взбеленился Сергей и мгновенно успокоился, шагнул к столу, взял бутылку. – Потом, ладно? Давай еще по одной, пока они там.

– Да не хочу я пить. – Юрич сунул книгу обратно на тумбочку. – Окруте-ел ты, Серег. Быстренько…

– Кончай, а! Ничего я не окрутел. Наоборот совсем…

– Как это? Хе, наоборот…

– Да, блин… Каким-то себя чувствую… – Сергей резко опрокинул содержимое стопки в рот и рыкнул, сморщился: – Вот… Хух… Вот артистов взять или певцов, даже писателей известных… Смотришь на них по телику – всё вроде нормально. Выступают, играют… А… Я как-то Киркорова встретил, на улице так увидел, в жизни. И – совсем не человек. Кукла такая двухметровая идет… Понимаешь?

– Да нет, – слегка растерянно усмехнулся Юрич. – Не очень?.. И что?

– И я себя таким же начинаю чувствовать. Меня показывали по телику несколько раз… Посмотрел – ни фига, думаю. Тоже как кукла. Ну, не живой… теперь.

Возбужденно-радостные голоса приближались к комнате.

– А, ладно, – выдохнул Сергей и попытался придать лицу приветливость. – Фигня это всё… Потом.

– Мо-ожно к ва-ам? – И в комнату вплыли муж и жена Губины, оба полные, невысокие, лет за пятьдесят, этакие бодрячки; за ними – Юрий Андреевич, Людмила Петровна с тарелкой хлеба…

– Извините, что тесновато, – тут же стала оправдываться Людмила Петровна, – но это виновник торжества так пожелал. Чтобы в его рабочем кабинете…

– Мам, хорош… Садитесь, пожалуйста! Всё хорошо.

Губина, мягко опускаясь на стул, пораженно приговаривала:

– Ну и стол!.. Ну и сто-ол!..

– Да-а! – соглашался Губин. – Пир настоящий…

Кое-как расселись. На некоторое время замерли.

– Олега только нет еще, – первой очнулась Людмила Петровна. – Что, ждать будем или начнем?

Сергей посмотрел на часы:

– Начало восьмого. Сам виноват… – И с улыбкой спросил: – Так, кому что? Водка, вино?

– Мне вина! – подняла руку Губина.

– Я бы водочки, – неуверенно ответила Людмила Петровна, – капельку.

– Я тоже вина, – сказал Губин. – Завтра тяжелый день, к сожалению.

Сергей разливал по стопкам и бокалам вино, водку.

Губина пригляделась к лежащей на блюде птице:

– Люда, это у вас не гусь ли?

– Гусь, гусь! Сережа купил на рынке. Два пакета утром принес всяких вкусностей. Даже креветок…

– Пап, ты водку? – перебил ее Сергей слишком громко произнесенным вопросом.

– Не откажусь ради такого дня…

Людмила Петровна обратилась к Юричу:

– Как ваши дела? Там же всё, в банке?

– Так точно. Куда метаться-то? Нормальное место… Сегодня подменился, пришел Серегу поздравить. И вас!

– И очень хорошо сделали! Вы же Сереже очень с рассказами помогли.

– Да ну, что я… Я – так… Олег, это – да! Он…

– Олег вообще замечательный парень! – перебила Людмила Петровна, обращаясь ко всем. – Олега Тишкова ведь знаете? Светы Тишковой сын.

– Конечно! – воскликнул Губин.

– Света – прекрасная женщина! – поддержала его супруга.

– Вот ее сын, Олег, очень помог Сереже…

– Мам, – остановил ее Сергей. – Мне много кто помог… Давайте приступим.

– Да! – И Губин неуклюже, чуть не сдвинув животом стол, поднялся. – Позвольте мне озвучить первый тост. По праву старшего… – Прокашлялся. – Я… я бесконечно рад, что нахожусь сейчас здесь и по такому поводу. Серегу я знаю, что называется, с самых пеленок. В машинки вместе играли, лепили солдатиков пластилиновых. Помнишь, а? – Губин подмигнул Сергею. – Но всё это в прошлом. Вот и ты стал взрослым. И сегодня мы чествуем молодого писателя, и не просто молодого, а уже, прямо в мгновение ока, ставшего известным в столице. В самой Москве!

– И не только в Москве! – шепнула супруга.

Губин шутливо рассвирепел:

– Пр-рошу не пер-ребивать пр-рофесионала!.. Да, – вернулся к торжественной интонации, – и не только в Москве наш земляк и сын нашего молодого города стал известен, а и в Европе! И там теперь знают о нас, что мы – есть! И поэтому я рад не только за Сережу, за его глубоко мною уважаемых родителей, но и за весь наш город. За наш юный, по меркам мировой истории, Пионерск! Вот каких мы здесь растим сыновей! За наши таланты! Ура!

– Ура! – отозвался Юрич.

Стали чокаться, наперебой поздравлять Сергея, его маму и папу… Когда выпили и закусили, Людмила Петровна велела мужу:

– Юр, гуся поломай.

Юрий Андреевич засучил рукава и стал рвать птицу на части; кряхтел, приговаривал:

– Е-ех! Феодалом в замке себя чувствую…

– Давай-давай! – кивал Губин. – Впечатляюще. Попируем.

– А помните, как уток на костре жарили? – подала голос Губина.

– Да-а, была охота!..

– Я пальцы прямо до крови стирала.

– Почему?

– Ну как! Десять уток за раз ощипать!

– У-у…

Людмила Петровна обернулась к сыну: