Нуреев: его жизнь

7 января Нуреев ненадолго вернулся в Лондон, а через десять дней он вылетел вместе с Фонтейн в Вашингтон – на инаугурацию Линдона Джонсона. Боявшемуся полетов Рудольфу опять «повезло»: самолет садился в сильнейший буран. И артист в салоне первого класса, одолеваемый мыслями о крушении, успокаивал свои нервы с помощью виски. Приуроченные к инаугурации гала-концерты всегда изобиловали звездами, но популярность татарского Принца и его английской Дамы была такова, что Нуреева и Фонтейн добавили в список знаменитостей. Перед президентом и десятью тысячами человек, заполнившими 18 января 1965 года просторный зал Национального Арсенала, выступали известнейшие деятели искусств: Вуди Аллен, Барбара Стрейзанд, Гарри Белафонте, Кэрол Бернетт, Джонни Карсон, Джули Эндрюс… И все-таки самых оглушительных аплодисментов удостоились в тот вечер именно Нуреев и Фонтейн, исполнившие па-де-де из «Корсара». Многие гости никогда прежде не ходили на балет. «Великолепно, потрясающе, – признался потом вице-президент Хьюберт Хамфри. – А я ведь не испытываю влечения к подобному виду танца». Рудольф со все еще забинтованной лодыжкой обеспечил «самые захватывающие моменты шоу», сообщила на первой странице «Нью-Йорк таймс». А потом он, как всегда, исполнил на бис вариацию. И повсюду, куда только ни падал его взгляд, Рудольф видел людей – рукоплещущих, кричащих и не желавших отпускать его со сцены.

Глава 21 Рудимания

Рудольф не остался в Америке смаковать свою победу. Через два дня он снова был в Лондоне и с энтузиазмом репетировал «Ромео и Джульетту», первый полномасштабный балет Кеннета Макмиллана. Балетоманы уже прознали, что на роли влюбленных выбраны Нуреев и Фонтейн, и у касс «Ковент-Гардена» – в ожидании начала продажи билетов – расположились лагерем свыше тысячи их поклонников. Но чего они не знали, так это того, что за кулисами театра разыгрывалась такая же полная страстей драма, как и в самом балете. Увы, путь Рудольфа и Марго к их новой премьере оказался тернистым и психологически затратным.

На самом деле Макмиллан создал «Ромео и Джульетту» для своей музы, Линн Сеймур, и ее партнера Кристофера Гейбла. И главные партии в этом балете были проработаны хореографом с учетом особенностей их тел, темперамента и эмоциональности. Подобно тому, как Фредерик Аштон своим балетом «Маргарита и Арман» канонизовал дуэт Фонтейн и Нуреева, так и Макмиллан с помощью «Ромео и Джульетты» намеревался утвердить пару Сеймур – Гейбл в статусе мировых звезд. Сеймур и Гейбл принимали активное участие в творческом процессе Макмиллана. Все трое настолько тесно сотрудничали при создании «Ромео и Джульетты», что даже стали называть его «нашим балетом».

Но другие смотрели на дело иначе. Сол Юрок, вновь выступивший продюсером весеннего тура Королевского балета в Америке, и вообразить себе не мог открытие гастрольного сезона в Нью-Йорке без Нуреева и Фонтейн. Либо они станцуют премьеру, предупредил он дирекцию компании, либо тур не состоится. Популярность этого дуэта, безусловно, гарантировала успех гастролей. И поэтому Аштон, проконсультировавшись с руководством, не только согласился на условие Юрока, но и посоветовал Макмиллану отдать Рудольфу и Марго также лондонскую премьеру. «Я сказал ему: если он хочет добиться местного успеха, пусть ставит Сеймур и Гейбла, но для мирового успеха он должен взять Марго и Рудольфа», – рассказывал потом Аштон. В том сезоне цены на билеты, повышавшиеся некоторое время благодаря выходу на сцену Фонтейн, подскочили и на спектакли с участием Нуреева.

Обескураженный внезапной утратой контроля над собственным балетом, Макмиллан решил было от него отказаться, но уничтожить свое первое, жизненно важное детище все же не смог. Да только обида и злость загнали его в такую депрессию, что он утратил всякую охоту заниматься постановкой. А Сеймур и вовсе была вне себя. Незадолго до начала репетиций она обнаружила, что беременна. Линн знала: балерина может рассчитывать на исполнение главных ролей максимум пятнадцать лет (ну, двадцать, если ты – Марго Фонтейн). Покидать сцену за два шага от большого успеха Сеймур не захотелось. И она решилась на аборт[213]. Через три дня Линн вернулась в студию. Ее Джульетта была столь же Сеймур, сколь и Капулетти, – «кульминацией всех [ее] воображаемых ролей как танцовщицы».

Между тем ситуация стала еще щекотливее и безрадостнее: Сеймур и Гейблу пришлось обучать своим партиям Фонтейн и Нуреева. В сорок шесть лет Марго отважилась на роль почти подростка Джульетты! Дуэту Сеймур – Гейбл предстояло танцевать балет в течение сезона, но ведь именно первый состав всегда оказывается в центре внимания публики и прессы и получает заветные лавры премьеры. «Это поставило их в неловкое положение, а для меня стало пощечиной, – рассказывала Сеймур. – Но в то время ты не смел спорить, приходилось просто мириться».