Нуреев: его жизнь

Через несколько недель Рудольф столкнулся с новыми проблемами: артисты снова пригрозили забастовкой, да еще в день премьеры его «Спящей красавицы» в Опере. На этот раз их расстроил предложенный план по выдаче танцовщикам специального сертификата, дававшего им право преподавать. На торжественном концерте-бенефисе – кульминационном мероприятии сезона, приуроченном к 51-му дню рождения Нуреева, председательствовала Мари-Эллен де Ротшильд. Когда в одиннадцатом часу артисты отказались танцевать, баронесса настояла на продолжении приема даже в том случае, если представление не состоится. С присущим ей апломбом она повелела официантам накрыть столы как можно скорее. Премьера балета прошла следующим вечером; в зале сидели все обладатели сезонных абонементов, а критики встретили ее восторженными отзывами.

Но противодействие политике Нуреева-худрука только начиналось. В июне он вызвал недовольство «этуалей», пригласив 20-летнего Кеннета Грева на роль Принца в «Лебедином озере». Сын датского чемпиона по гольфу и парикмахерши, бывший ученик Школы американского балета и новый протеже Рудольфа, Грев состоял в кордебалете «Американ балле тиэтр». Ростом под два метра, с вьющимися светлыми волосами, серо-голубыми глазами, длинными конечностями и мальчишеской фигурой, он благородной «аполлоновой» внешностью напоминал молодого Эрика Бруна. Брун действительно служил образцом для Грева, когда тот учился в Датской королевской балетной школе. А Нуреев познакомился с Гревом в 1988 году, когда готовился танцевать «Орфея» с «Нью-Йорк сити балле». Греву тогда нужно было разрешение на работу, и он обратился к Рудольфу за рекомендацией. Понаблюдав за ним в классе и узнав, что Грев учился у Бруна в Дании, Рудольф подписал его рекомендательное письмо. Прошел почти год, прежде чем он снова встретился с Гревом – и опять в классе «Американ балле тиэтр». Предложив Кеннету поработать с ним после занятий, Рудольф попросил его исполнить несколько комбинаций. Через десять дней Грева разбудил в четыре утра звонок из Парижа. Не хотел бы он приехать в Париж и стать танцовщиком-этуалем в труппе Парижской оперы? «Его предложение потрясло меня, – рассказывал Кеннет. – Я работал в кордебалете АБТ, школу закончил только три года назад, и мне было всего двадцать. Прием артистов в Парижскую оперу был ограничен. Чтобы добиться там чего-то, надо было начинать с самых низов, да и Нуреева я тогда толком не знал. Я перекинулся с ним раньше всего парой слов. И я сказал: “Конечно, хотел бы, но вам не кажется, что вы очень рискуете?”

«Таково мое решение», – ответил Рудольф и предложил Греву станцевать через двенадцать дней «Дон Кихота». Кеннет пообещал, что постарается. «Я не хочу, чтобы вы постарались, я хочу, чтобы вы это сделали», – услышал он категоричные нотки в голосе собеседника. Но вскоре Рудольф передумал и дал Греву роль в своей версии «Лебединого озера» – по признанию Кеннета, «самом трудном балете, какой он только мог выбрать».

Да это просто «безумная идея», заявил Барышников, к которому Грев обратился за советом. Но, поделившись с ним своими планами уйти с поста худрука «Американ балле тиэтр», Барышников призвал молодого танцовщика поехать в Париж. «Конечно, у тебя будет немало проблем с Оперой, – сказал он, – но это фантастическая возможность». В последующие шесть месяцев жизнь Грева оказалась неразрывно связанной с жизнью Нуреева. Кеннет путешествовал с ним, ежедневно репетировал под его руководством и ужинал с Рудольфом. А тот считал необходимым «развивать» своего молодого подопечного. Нуреев показывал Кеннету религиозные полотна в Лувре и покупал ему книги: «Моби Дика», «Мадам Бовари», «Гамлета», «Лекции по литературе» Набокова. «Он всегда давал мне книги в бумажной обложке. Говорил, что книге не обязательно выглядеть красивой», – вспоминал Грев.