Нуреев: его жизнь

В отличие от Эрика, Кеннет был открытым, общительным, ласковым и веселым. Не только привлекательным мужчиной, но и легким, отзывчивым товарищем – как раз тем, кто мог бы сделать Рудольфа счастливым. «Мы дурачились, играли на фортепиано, катались на коньках в Центральном парке… [Рудольф] так много смеялся. Его возбуждала вся эта ситуация. Боюсь, что иногда я его расстраивал, но чаще веселил. У него было много проблем, и смех приносил ему облегчение». Как-то вечером за ужином Рудольф признался, что смертельно болен, правда, не сказал чем. «У тебя рак?» – спросил его Грев. «Нет, это особенная болезнь», – ответил Нуреев. Кеннет видел, что Рудольфа беспокоили и недуг, и его стареющее тело. Но то ли по наивности, то ли из искренней заботы Грев полагал, что его присутствие в жизни Рудольфа приносило артисту больше радости, чем боли.

Увы, неудовлетворенное вожделение терзало и изводило Рудольфа гораздо сильнее, чем думал Грев. Чтобы отметить его 21-й день рождения 11 августа, Нуреев устроил в честь него вечеринку в «Дакоте»; в подарок он вручил Кеннету голубой костюм от Армани[312]. Но, опасаясь соперничества со стороны более молодых гостей, Рудольф пригласил на нее своих сверстников, а не ровесников друга. Постоянно подталкивая Грева строить свою собственную, независимую карьеру, Нуреев вместе с тем следил за всеми его действиями и шагами. И сильно тревожился, когда не мог с ним связаться. «Он до того на нем помешался, что звонил мне в Париж среди ночи и спрашивал: где этот глупый мальчишка?» – вспоминал Марио Буа.

Рудольф вернулся в Нью-Йорк на репетиции. Он согласился сыграть Короля – коронную роль Юла Бриннера – в возобновленном мюзикле Роджерса и Хаммерстайна «Король и я». «Я никогда не отказывался попробовать что-нибудь новое. Теперь в моих планах мюзикл», – объяснил Нуреев свое намерение. Но оно возмутило Пьера Берже. Мыслимо ли, чтобы худрук Оперы гастролировал по Северной Америке с музыкальной комедией? Уму Берже это было непостижимо: «Как по мне, так это просто смешно. Это не его дело». А Нуреев считал, что в Париже в нем такой нужды, как полагал Берже, не было. Он спланировал свои выступления заблаговременно; собирался возложить решение повседневных дел труппы на тщательно отобранных помощников и возвращаться в Париж только на репетиции новых постановок. Во исполнение своих обязательств перед Оперой Нуреев согласился на гастроли при одном условии: гастрольный график должен был включать несколько туров, продолжительностью до пары месяцев каждый. Однако, узнав о запрете на въезд в США ВИЧ-инфицированных иностранцев, Рудольф пришел в ужас, когда американские страховые агенты попросили его сдать кровь на анализ. Он отказался делать анализ и все-таки поехал на гастроли – без страховки.