NWT. Три путешествия по канадской Арктике

У нас в отличие от наших собак аппетит сегодня тоже был типа «off», тем не менее я позволил себе приготовить на ужин рис с сухофруктами.

Сидим в палатке, гадаем, что день грядущий нам готовит в смысле погоды. Надежд на похолодание маловато. Рассматриваем два сценария: если позволят условия, пойдем строго на юго-восток, если не позволят – я имею в виду очень рыхлый снег, то придется держаться реки Карибу до выхода в океан. Последнее, по-моему, – тоже палка о двух концах. Я еще вчера заметил, что путешествие по реке, хотя и привлекательно отсутствием лесов и возвышенностей, никаких особых преимуществ при такой теплой погоде не дает. Скорее, оно даже создает дополнительные проблемы, потому что крутые и заснеженные берега реки работают как зеркала и переотражают солнечные лучи, фокусируя их на наших спинах, лицах или, как у Высоцкого, на «том, что у нас есть еще там».

Лица у нас достаточно обгоревшие, что, казалось бы, неожиданно для таких широт. Я связываю это с интенсивным потоком ультрафиолетовой радиации, поскольку в это время, в марте – апреле, толщина озонового слоя в Северном полушарии минимальная. Наш друг Майкл Оуэн, который путешествовал через Северо-Западный проход вместе с Лонни Дюпре, даже получил ожог лица второй степени, потому что они шли на юг, лицом к солнцу.

Погода стоит влажная и промозглая, и потому завтрашний день может стать расплатой за сегодняшний «day off» и претендовать на название, более распространенное у русскоговорящих людей «day oh!».

Тем не менее завтра мы надеемся выйти поближе к океану, на припайный лед, который должен остаться даже при сильном таянии, – мы знаем, он там есть. Было бы идеально выйти на след, идущий вдоль побережья, который мы оставили на пути к Эскимо-Пойнт, чтобы по этому следу с песнями, как на тачанке, проследовать до Черчилла.

Мы все еще надеемся попасть в Черчилл 30 апреля, день отдохнуть там, а 2 мая выйти потренироваться со снаряжением на каноэ, вернуться 5-го, а 7-го улететь.

Этот день войдет в историю нашей экспедиции как самый удачный день в смысле продолжительности путешествия.

Вчерашние опасения, слава Богу, не подтвердились. Всю ночь палатку трепал жестокий ветер, норд-вест, спасительный для нас, так как он приносит в эти края холодное дыхание бескрайних просторов канадских Северо-Западных территорий. И, действительно, после дождливого дня стукнул морозец – градусов пять.

Пропитанный и буквально съедаемый дождем снег, уже прощавшийся с жизнью, под воздействием мороза застыл и превратился в некое подобие асфальта с той лишь разницей, что затормозить лыжи на его поверхности было почти невозможно. Утром, выскочив из палатки на обычную процедуру, я все это сразу же оценил, с трудом удержав равновесие на пронизывающем ветру.

Было прохладно. Ветер продолжал свою северную песню, но это нас не пугало – он был практически попутным. По всему было похоже, что днем мы пройдем довольно много.

Так оно и получилось. Началось все совсем неплохо. Собаки неслись очень быстро, и я тоже старался не ударить в снег лицом (тем более что он был достаточно твердым), хотя отсутствие солнца в первую половину дня затрудняло движение – стояла белая мгла, так называемый whiteout. Это явление, весьма распространенное в полярных областях, относится к числу самых неприятных. Полное отсутствие какого-либо контраста в окружающем тебя пространстве превращает движение в непрерывную борьбу за поддержание состояния равновесия. Лыжи на скользкой поверхности снега и так все норовили разъехаться и слушались плохо, а вдобавок еще и не было видно рельефа поверхности. В результате иногда приходилось выделывать кульбиты.

Однако я держался от собак на хорошей дистанции. Минут через сорок свернул с озера в дебри, о чем вскоре пожалел, но делать было нечего – нам нужно было держаться направления на юго-восток.

Вскоре проглянуло солнышко, и сразу стало веселее. После долгих блужданий я попытался пройти к востоку, но наткнулся на стену леса и пошел вдоль нее, напевая под нос песенку Высоцкого: «Вдоль дороги лес густой с Бабами Ягами…, – добавляя про себя, – что в конце дороги той, мы не знаем сами».

Прижимаясь к кромке леса, я шел примерно на юго-восток, даже, скорее, на юго-юго-восток. Конечно, надо было больше отклоняться к востоку, но лес мне этого не позволял, из чего я сделал вывод, что насчет проживания «Баб Яг» в этом лесу – истинная правда!

В конце концов нам удалось выйти на ровное место, но радость наша оказалась преждевременной. Перед нами было огромное пространство, по-видимому, низина, покрытое довольно тонким льдом, из-под которого в некоторых местах даже выступала вода. Идти по такой поверхности, рискуя всякий раз промочить и так не совсем сухие ноги и поранить лапы собакам, совершенно не хотелось, и я повернул на юг, с тем чтобы обойти опасный участок.