Читаем Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья полностью

Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья

– Когда в разум человека проникают без его согласия, это в самом деле можно сравнить лишь с изнасилованием. Хоть разум вещь нематериальная, копание в нем, выуживание тайн и подробностей жизни причиняет ощутимую боль всему телу. После того как человека так глубоко унижают и выставляют на посмешище, выудив из него его страхи и боль, немногие могут прийти в себя.

Лю Синь тут же встал с подушек.

– Не ходи к нему. Он сильнее, чем кажется, и будет в порядке.

Проигнорировав Гу Юшэна, юноша направился к мастерской, на ходу попросив Тан Цзэмина сходить домой и принести несколько их вещей на пару ночей.

Зайдя внутрь, Лю Синь тихо прикрыл за собой дверь.

Сяо Вэнь стоял к нему спиной, упершись одной рукой о стол.

Услышав шорох позади, лекарь тут же выпрямился.

– Я же просил не беспокоить меня, – сказал он подрагивающим голосом.

Лю Синь сделал несколько шагов к нему.

Резко развернувшись, лекарь яростно выкрикнул:

– Я сказал тебе убираться отсюда! Пошел прочь!

Глаза Сяо Вэня обычно походили на растаявший мед, который он любил добавлять в чай. Сейчас же они напоминали расплавленную медь, в которую от души плеснули грязной воды из сточных канав, очернив разум.

Сяо Вэнь поджал начавшие дрожать губы, не сводя с Лю Синя взгляда.

Стыд и злость, которые он сейчас чувствовал, невозможно было описать словами. Ему хотелось содрать с себя всю кожу, больно все равно не было бы – тело дрожало от мучительных импульсов, что посылал в него пораженный рассудок.

Руки до сих пор болели от вервий, которыми были связаны всю прошлую ночь.

В былые времена его не смогли бы удержать и цепи, но то было раньше.

Все те, кто пытал Сяо Вэня, знали, что теперь он лишь человек, и не упустили возможности вдоволь насладиться зрелищем поверженного Западного князя.

Не выдержав сочувствующего взгляда Лю Синя, который и не думал уходить, Сяо Вэнь уставился в пол, видя падающие капли собственных слез.

Всегда собранный и прилежный, лекарь не чувствовал необходимости делиться с кем-либо переживаниями, полагая, что никому до этого нет дела. Никто за тринадцать лет не спрашивал, как он, а сам Сяо Вэнь никогда ни на что не жаловался. Привыкший решать чужие проблемы вместо своих, лекарь полагал, что горести его жизни не такие тяжелые, как у других.

Ни один из старых друзей так и не спросил его: «Сяо Вэнь, как ты прожил все эти годы? Тебе было тяжело?»

Ни один из них не спросил и сегодня, как он чувствует себя после ночи пыток.

А он ждал. Ждал все эти годы и ждал до сих пор.

Было ли дело в том, что Сяо Вэнь слишком ослаб за последнее время, без военной муштры, или же он просто по природе своей всегда тянулся к людям, ища доброту, – никто не смог бы ответить точно.

Человеку, даже сильному, собранному и привыкшему решать за себя и других, иногда просто нужен другой человек.

Сяо Вэнь распахнул глаза, почувствовав теплые объятия Лю Синя. Юноша, мягко поглаживая друга по спине, словно разгонял боль, что темными тучами клубилась внутри Сяо Вэня, проливая ядовитые капли на его душу.

Лекарь уронил голову ему на плечо.

Так, не издав ни единого звука, они и стояли долгое время, пока Лю Синь чувствовал, как намокает его плечо.