Ныряющие в темноту

Чаттертон отвернулся от черепа, чтобы не видеть его. Он взмахнул ластами и поплыл дальше, позволив останкам раствориться в черноте позади него. Через мгновение впереди возникли очертания носового торпедного отсека. Когда Чаттертон приблизился, то увидел, что круглый люк-лаз был открыт, но проход был загорожен частью разрушенного механизма. Чаттертон приподнял препятствие, сдвинул его в сторону и пробрался в отсек. Две торпеды, включая ту, что он видел снаружи подлодки в тот день, когда они ее обнаружили, лежали, устремленные и нацеленные вперед, и, похоже, были готовы к бою не меньше, чем во время Второй мировой войны. Видны были только две верхние трубы торпедных аппаратов, находящихся в помещении, другая пара лежала под несколькими футами ила и обломков, которые грудой поднимались к середине отсека. Чаттертон знал, что задвижки торпедных аппаратов иногда снабжались опознавательными бирками. Он также вспомнил, что торпедисты часто царапали свои клички или имена любимых девушек и жен на внешней стороне задвижек, Он поплыл вперед и стал искать подобные свидетельства, но все следы бирок или надписей были стерты временем и морской водой. Эти останки, даже на грани разгадки, отказывались выдавать свою тайну.

Чаттертон медленно водил видеокамерой во всех направлениях, пытаясь захватить как можно больше деталей для последующего изучения. Койки, которые когда-то крепились к стенам по левому и правому борту, больше не существовали. Коробки с продовольствием и припасами, рядом с которыми или прямо на которых спали торпедисты в этом отсеке, превратились в пыль уже очень давно. Механизмы для подачи тяжелых торпед в торпедный аппарат лежали тут же, в иле, рассыпавшиеся на части. Взгляд поймал белое пятно. Чаттертон направил фонарь на объект. Рыба скользнула сквозь трещину разбитого механизма, спасаясь от яркого света. В луче фонаря Чаттертон увидел человеческую кость, потом другую, потом десятки других. Много людей погибло в этом отсеке — месте, наиболее удаленном от развороченного взрывом центрального поста. "Господи Иисусе, что случилось с этим кораблем?" — тихо произнес Чаттертон сквозь регулятор. Он развернулся, чтобы плыть назад. Но еще до того, как он готов был начать обратный путь, он натолкнулся на бедренную кость, самую прочную и крупную кость человеческого скелета. Он отвел взгляд и медленно проплыл мимо нее, после чего покинул торпедный отсек.

После обследования повсюду кружился черный ил, который свел видимость к нулю. Чтобы выбраться из затонувшей субмарины, Чаттертону придется следовать карте, которая существовала исключительно в его голове. Ныряльщик начал продвигаться легкими толчками, буквально на кончиках пальцев, через отсеки, мысленно прокручивая назад записи проходов, предугадывая возможные опасности. Пробираясь через кубрик унтер-офицеров, он прижался к левому борту, чтобы не задеть человеческие останки, которые видел на пути сюда. Почти в полной темноте он продвигался через пространства, в которые не вошли бы другие ныряльщики в условиях хорошо освещенного школьного физкультурного зала. И снова он выжил благодаря приоритету знаний в ущерб желанию найти трофеи. Тщательная подготовка спасла его от целой паутины препятствий и ловушек. Чаттертон выбрался из лодки через центральный пост, подплыл к яркому стробоскопическому фонарю, который прикрепил к якорному канату, и начал свой девяностоминутный подъем на поверхность.

Все еще кипя от негодования из-за того, что Чаттертон снова первым отправился в носовой отсек субмарины, Колер решил обследовать корму затонувшего судна. Вспоминая зону поражения в верхней части кормы погибшего корабля, он думал о том, сможет ли попасть в необследованный отсек с этой стороны. Его чутье было великолепным. Эта часть субмарины была разворочена какой-то внешней силой — он мог это видеть по тому, как металл загибался вниз и вовнутрь лодки, и, хотя характер повреждений не шел ни в какое сравнение с разрушениями центрального поста, они давали достаточно пространства для того, чтобы храбрый ныряльщик мог приникнуть туда, куда ему надо. Колер завис над разверстой пробоиной, выпустил немного воздуха из компенсатора плавучести и плавно опустился в подлодку.

Оказавшись внутри затонувшей субмарины, Колер в туманном свете своего фонаря увидел силуэты двух спаренных торпедных аппаратов. Он сразу понял, где находится и что означает его находка: это был кормовой торпедный отсек, по всей видимости, немецкой субмарины типа IX (они строились для дальних и продолжительных походов). Хотя Чаттертон сам планировал осмотреть кормовые торпедные аппараты, Колер на этот раз его опередил. Всего за полчаса два ныряльщика ответили на два самых важных технических вопроса, касающихся загадочной немецкой субмарины.