Ныряльщик из Пестума. Юность, эрос и море в Древней Греции

Испытания бывали порой нелегкими, особенно в Спарте. Там эфебы должны были, перемещаясь на большие расстояния, воровством добывать себе еду и терроризировать угнетенное сельское население. На Крите было принято, чтобы эфеба похищал взрослый покровитель и скрывался с ним в горах, где они должны были прожить вместе два месяца, добывая пищу в дикой природе и упражняясь в навыках, необходимых воину. Гомоэротические аспекты этих связей имели важную социальную функцию: эфебу предстояло в союзе с взрослым спутником, одновременно партнером и образцом для подражания, познать силу своего мужающего тела и обучиться поведению взрослого мужчины. При этом греки были хорошо осведомлены об опасностях гомосексуальной эротики для юношества. Поведение старших партнеров контролировалось строгими нормами, назойливые приставания к младшему сурово наказывались. По окончании двухмесячного срока старший любовник на Крите дарил младшему три подарка, символизировавшие новую роль юноши как полноправного члена общества: кубок для участия в мужских пирах, нарядное платье для участия в общественных празднествах и жертвенное животное для участия в религиозных обрядах полиса. Подобное наблюдалось и в других греческих полисах, где отроки назывались «бродягами» (периполой) и «черными охотниками»: этот жизненный этап они проводили вне города, добывая пропитание ловлей мелких зверьков и сбором диких растений. Подготовка эфебов к вхождению во взрослую мужскую жизнь была повсюду центральной задачей. Во многих местах решающую роль в этой подготовке играло руководство юношеством со стороны взрослых мужчин, включавшее гомоэротический элемент. Причем эта форма гомоэротики в принципе не означала гомосексуализма, как правило, все участники были настроены на гетеросексуальный брак и семью.

В течение архаического периода, с VIII по VI век до нашей эры, в процессе консолидации полисов и выработки более утонченных, дифференцированных социальных практик, обычай высылать молодежь за пределы города приобрел более сложные культурные формы. Выработка физической крепости превратилась в систему целенаправленной тренировки атлетов по строгим правилам. Венцом этой подготовки становились соревнования, приуроченные к большим религиозным праздникам. Добывание пищи наудачу среди дикой природы сменилось искусством охоты, будь то верхом с применением копья или в беге, голыми тренированными руками. Эфебы архаической аристократии были утонченными потомками «черных охотников» седой древности.

22

Карта Аттики. Гимнасии в Афинах и святилища Артемиды в Бравроне и Мунихии. Серым цветом закрашены горы и побережья.

Жизненные пространства. Молодежь: мужчины

В ходе консолидации социальной культуры и социальных пространств вокруг городских поселений складывались концентрические культурные зоны, различавшиеся по характеру (илл. 21, 22). Непосредственно к городу примыкала пригородная зона, сельское «вне» по отношению к городскому «внутри». Для пригорода характерны обусловленные ландшафтом святилища, чей культ был тесно связан с храмами внутри города, а также некрополи вдоль выходящих из города дорог, позволявшие общине сохранять связь со своими умершими. Вокруг пригородной зоны простиралась более или менее обширная хора, пахотная земля c хуторами и небольшими деревнями, обеспечивавшая городу пропитание. Вокруг этой сельскохозяйственной зоны располагалась «окраина» (эсхатиа), состоявшая из необрабатываемой территории – гор, лесов, морского побережья. Разумеется, это членение ландшафта на концентрические зоны – лишь модель, которой не соответствовал полностью ни один реальный греческий полис. В окраинной зоне, в особенности по побережьям, встречались и деревни, и сельскохозяйственные угодья, а во внутренней зоне полиса могли попадаться нетронутые человеком горы. Но в целом эта идеальная схема членения пространства оказывала заметное влияние на культурное мышление и поведение.

23

Художник Евфроний. Юные атлеты за тренировкой в палестре. Афинский кратер на ножке. Около 510–500 гг. до н. э.

Не только далекая, нетронутая человеком эсхатия, но и пригород с загородом были территорией, где молодежь оказывалась вне сферы полисного порядка. Обе эти зоны находились с культурной и социальной точки зрения «снаружи».