Ныряльщик за жемчугом (СИ)

Итак, как это было? Всё шло как своим чередом, с мальчишкой он отработал по схеме, хотя можно было бы и поменьше его веселить, ведь так не долго и увлечься. Потом — обязательная пауза. Приятель получил конфетку, теперь надо, чтобы он заскучал. Заканчивается пауза, парень ждёт вторую конфетку и — на тебе — добрый дяденька превращается в дяденьку плохого, да ещё и предлагает нецензурное. Что дальше? По идее он должен вылететь, как ошпаренный (что он и сделал), злиться, беситься, обзывать меня сволочью и всякими подходящими именами. Времени оставалось как раз достаточно, чтобы он успел полностью, до глубины души меня возненавидеть. А ненависть прекрасный стимул к тому чтобы немедленно, сию же секунду начать доказывать недостижимому противнику свою крутость. Для этого нужны деньги, а где взять деньги он уже понял. Может, стал бы искать выходы на меня через контору, чтобы начистить таки лицо, но тоже уже после: деньги и цель в жизни, вот его основные проблемы! Я дал ему цель, и внятно объяснил, где лежат деньги. Что упущено? Как же всё было на самом деле?.. Давайте ещё раз, подробно. Что сделал мальчишка, когда осознал, во что встрял?

И тут он понял.

43

И тут он понял. Словно включился вмонтированный в приборную панель жидкокристаллический экран. И Адам увидел, как мальчишка в слепой ярости и полной растерянности, трясущимися руками достаёт телефон. Срабатывает условный рефлекс, или наоборот, некстати приходит озарение, как нередко бывает, когда человек на грани… как бы то ни было, этот дурак, этот… придурок хватает телефон и звонит сестре. Что он ей говорит — не известно, да это и не важно. Картинка сменилась, Адам ясно увидел Ясмин. Девочка-девочка, доверчивая лань, ни разу не видевшая хищника. Сидит себе, смешно поджав одну ногу, пишет что-то в тетрадке, или нет — рисует в альбоме, кругом карандаши. Она ждёт его. Ждёт его звонка, или что он просто объявится, окажется в зоне видимости, как всегда внезапно. Телефон! А оттуда поток истерики и отборной брани, может быть даже ложь, но в таком случае и приврать не грех; а хуже того — правда, как всё было на самом деле. И с какого-то момента она уже не слышит ничего. Ждать больше никого не надо, люди мерзавцы и скоты, и это больно, противно, грязно и, чёрт побери, как же больно… Что она сделала? Вряд ли таблетки, да и нет у неё таких таблеток, а к приятелям, у которых есть, она не пойдёт. Что под рукой? Правильно, нож, или чем там художники вострят карандаши — уж никак не точилкой. Вот это пролёт…

— Вот это пролёт! — сказал он вслух, восхищённый собственной промашкой.

Не предположил. Не продумал, не учёл. Делец, торгаш, сутенёр… продажная шкура, нельзя же было так! А спроси-ка себя, почему тебе так надо было заводить девчонку по игре так далеко? Почему ты не отпустил её, не разочаровал, не стал скучен, не прогнал в конце концов, когда она стала не нужна? Стала функционально бесполезна. Вся информация снята, нужный контакт налажен, парень уже и так заинтересовался дальше некуда, да он и не использовал её чтоб пробудить его интерес. Нет, он тащил её балластом — хватит врать, ты и так всё время врёшь! Хотя бы сейчас, хоть самому себе, не ври — сам за ней тащился. Догонял и выпускал, как кот мышку. И снова догонял, трогал мягкой лапой, а она и не убегала. Не знала просто, что надо было убегать. И скажи-ка, о чём же ты думал, когда вёз её за город в особняк, где так тихо и уютно, и так похоже на любовный роман. И знаешь, что? Ей там совершенно не понравилось. Раскусила она тебя, приятель, тонким чутьём уловила-таки фальшь. Но всё равно потянулась навстречу. А почему, ты не в курсе?

Скотина.

— Какая же я скотина, — потрясённо сказал Адам. Машина безмолвствовала, по-прежнему успокаивающе уверенно урча.

Глупо. Сидит взрослый мужик тут, убивается из-за того, что сам же и напортачил. А всё потому, что он, видишь ли, понравился девушке. Ну вот, опять завираешься. И во вранье своём смешон. Наоборот всё было: не ты ей, а она тебе понравилась. Понравилась очень: с её рисунками, серьёзными и умными глазами, разговорами не о том, когда это нужно, с ответами невпопад, когда это удобно. С непередаваемой грацией неприрученной горделивой антилопы, с умением детскую непосредственность сочетать с житейской решительностью. Так и в чём проблема? Если начали настолько сильно нравится девушки, ты сгорел! Захлебнулся ты, ныряльщик за жемчугом, в следующий раз вообще не выплывешь, так что лучше даже и к воде не подходи. Знаешь, что надо было сделать? Быстренько взять деньги, которые, хвала древнейшей профессии в мире, лежат на счету, пойти и тихо прикупить себе какой-нибудь маленький бизнес. Скажем, кофейню в центре, или хорошее ателье. Забыть про авантюры, аккуратно познакомиться с родителями, и жениться. Или не жениться. Пусть даже не бросает институт, пусть занимается своими делами, рисует, участвует в выставках… зато вечерами на тебя смотрели бы чуть усталые, но всё равно любопытные глаза, в которых вся мудрость Вселенной…