Ныряльщица за жемчугом

– Не имеют они теперь права антибиотики колоть, по новым директивам! – вдохновенно сымпровизировала домработница. – Только в больнице. К тому же у человека сильный жар, кашель. Госпитализируют его, посадят на карантин. Хотя бы для того, чтобы какую-нибудь тропическую инфекцию исключить.

– Теть Тамар, – подозрительно взглянула на нее Изабель, – а чего это ты о нем так заботишься? Ты ведь Юру терпеть не можешь!

– Не могу, – не стала спорить Тамара Кирилловна. – И забочусь я вовсе не о нем, а о тебе. И о себе. Вдруг у него правда зараза какая-то серьезная? Лучше в зародыше пресечь, чем ждать, пока на нас перекинется.

– Ой, тебя не переспоришь. И вообще, у меня мигрень. Иди, быстро делай свой укол, а потом мне кофе сваришь.

Сжала руками виски, откинулась на подушки. «Не так, наверно, и любит, – порадовалась домработница, – иначе б вскочила, побежала проведывать».

Впрочем, после того, что Юрий с нею сделал – странно, что девочка вообще продолжает с ним общаться. Правду, верно, говорят: что жертвы испытывают привязанность к своим мучителям? Или ветреная Изабель ради денег что угодно терпеть готова?

Все необходимое для укола Тамара Кирилловна приготовила заранее. Быстро и тщательно вымыла руки, протерла ладони дезинфицирующей салфеткой: внести парню инфекцию в ее планы совсем не входило. Разбила ампулу с новокаином, набрала в шприц. Перелила содержимое в пузырек с пенициллином. Белый порошок растворился почти мгновенно.

Женщина надела на иглу колпачок и приблизилась к Юрию, ласково приговаривая:

– Сейчас, милый! Сейчас тебе легче будет! Маленький укольчик, потерпи!

Парень распахнул мутные, больные глаза, что-то прошептал пересохшими губами.

Тамара Кирилловна ловко приспустила ему штаны, протерла ягодицу спиртовой салфеткой.

– Мне… у меня… – с трудом ворочая языком, проговорил Юрий.

Но пенициллин, разведенный новокаином, уже тек в его кровь. Тамара Кирилловна посильнее нажала на поршень – чтобы не успел сообразить, вырвать шприц. И лишь когда вколола пять кубиков, удовлетворенно произнесла:

– Все, дорогой. Не волнуйся. Теперь все у тебя будет просто замечательно.

Тамара Кирилловна закончила свой рассказ и взглянула на Диму с мрачным удовлетворением:

– Это я убила негодяя. Абсолютно осознанно, расчетливо и без капли жалости.

– Но мне говорили, что укол делала Изабель… – растерянно взглянул на нее Дима.

– Моя милая девочка просто защитить меня решила. Я ведь когда-то – очень давно – судима была. За растрату. Вот она сразу и сказала, что на себя всю вину возьмет. – Женщина смахнула с лица слезинку: – Все повторяла: «Тетя Тамарочка, ты ведь не знала. Ты ведь как лучше хотела… Чтоб Юрочке больно не было». А ведь я совершенно осознанно собиралась его убить. И сделала это. И отмаливать грех не собираюсь. Он заслужил свою смерть.

Полуянов обхватил голову руками. Слишком много всего навалилось за этот день. Изабель, вся в бинтах, мститель Юрий – уже несколько месяцев мертвый, странное поведение Юлии Аркадьевны…

– А что было на той флешке? – спросил он у Тамары Кирилловны.

– Дима, не надо бы вам этого видеть… – опустив голову, ответила она, – но я покажу. Все равно ведь не отвяжетесь. Только дайте мне слово. Я вас прошу, умоляю. Дайте слово, что не подадите Изабель вида, что знаете. И что эту запись никто, кроме вас, не увидит.

Денек выдался солнечным, ярким, теплым. В такую погоду особенно радуешься тому, что ты молода и красива. И нет нужды обряжаться в балахоны, чтобы скрыть лишний вес. И краситься, чтоб скрыть морщины. Да и факт, что пятнадцатиминутный «сеанс» принесет как минимум годовой доход заурядного клерка, вдохновлял чрезвычайно. А про моральную сторону вопроса Изабель старалась не думать. Юрий, конечно, прав: доля такая женская – продаваться. И лучше это сделать за большие деньги, чем за тарелку супа.

А сумма – реально! – сумасшедшая.

Неужели правда столько заплатят, не обманут?

Она бы сама на месте заказчика лучше бы новую машину себе купила. Или швейцарские часы.

Но, когда поделилась мыслями с Юрием, тот снисходительно ответил:

– Глупышка! Все это у него давно есть.

И вообще, чем ближе к делу, тем меньше он становился похож на того любимого, каким был на Сейшелах. Холодел взгляд, менялся тон. Утром поднялся в квартиру, вроде все как обычно: поцеловал, обнял. Но вместо уже привычного: «Замечательно выглядишь!», потребовал:

– Шорты не годятся. Длинное платье надень. Белое, с кружевами.

– Да ну! – скривилась Изабель. – Оно жаркое. И выгляжу я в нем как монашка.

– Именно это сегодня и требуется, – ухмыльнулся Юрий.

И еще попросил не распускать волосы по плечам, а уложить в занудный пучок. И вместо боевых босоножек на каблуках надеть белые балетки.

– Ты прямо профессионал! – пошутила Изабель.

– Ну что ты, – поспешно открестился мужчина. – Сам первый раз, волнуюсь ужасно.

Однако глаза метнулись к носу. Тетя Тамара говорит, так всегда бывает, если человек врет.