Нырнуть без остатка

Она все-таки подходит ближе, прижимается, обвивает удавкой руки вокруг пояса.

– Прости, что нажаловалась твоему папе, что лезла к ней, что наговорила тебе гадостей. Я… я не хотела тебя терять, я не верила, что могу потерять. А теперь, – поднимает глаза на меня, – умоляю, я не хочу оставаться врагами.

– Друзьями мы тоже не будем.

Приоткрытые губы смыкаются, подбородок перестает дрожать, и складка между бровей разглаживается – Лиля снова становится собой. Сама опускает руки. Делает шаг назад и прячет ладони в карманах, чуть приподняв плечи.

– Ей повезло, – произносит смущенно.

– Не в везении дело.

Хочу сказать, что она сама все испортила, но не буду. Оба виноваты. Лиля никогда не терпела расстояние и воду, нужно было заканчивать эти отношения много лет назад.

– Я желаю тебе счастья, – произносит она с вызовом, а я не верю ни одному ее слову.

– Это у нас взаимно.

Вымотанный, я поднимаюсь в квартиру. За один диалог с Лилей устал больше, чем за весь день. Кидаю телефон на стол, тру глаза. Что за… Сквозь жалюзи на кухне мигает свет, будто азбука Морзе. Выглядываю и замечаю, что машина Лили по-прежнему стоит на месте. Открываю окно, а она тотчас выскакивает из салона на улицу.

– Аккумулятор сел, – доносится эхо. – Не заводится.

Черт, это мое наказание, не иначе. Но не бросать же ее?

Снова обуваюсь, спускаюсь вниз. Пробую завести – не выходит.

– Она с утра выделывалась, не знаю, что с ней.

– Ладно. Я сгоняю за крокодилами, у ребят из охраны должны быть. И подкурим тебя.

Она мнется с ноги на ногу, на улице мороз.

– Слушай, а есть зарядка на телефон? Мой умирает.

– В квартире.

Повисает пауза.

– Может, я пока чай горячий сделаю? И телефон минут пять подзаряжу, чтобы не сдох по дороге, если вдруг еще где заглохну.

– Ладно, – киваю. – И, Лиль…

Она оборачивается, поджимает губы, понимает, что я имею в виду.

– Оставь ключи на комоде и захлопни дверь, как выйдешь.

На миг Лиля вскидывает подбородок, будто храбрится, но потом остывает.

– Хорошо.

– Обе связки, – напоминаю о ключах от дома, хватит с меня сюрпризов.

– Да поняла я! – она взрывается и исчезает в подъезде.

Весь процесс не занимает дольше двадцати минут. Прощание с девушкой, которую я считал любовью всей жизни, – не больше минуты. Теперь, зайдя в квартиру и закрыв дверь, я будто отсекаю прошлое навсегда. И на душе становится спокойнее.

Я набираю Раде, но она, видимо, уже спит. Отключаю вызов после пятого гудка и улыбаюсь. Потому что иду на подвиг во имя светлых чувств: записываю ей голосовое.

Глава 30

Рада

Когда из обихода пропадает слово «надо», становится проще. Ну правда же. Как только приходит осознание, что мне не нужно вкалывать еще шесть лет в полиции ради того, чтобы вызволить Волка, сразу и работа нравится больше, и напрягаться получается чуточку меньше. А когда понимаю, сколько возможностей в огромном мире, так и вовсе порхаю, как бабочка, от счастья. Если вычеркнуть первый и самый главный пункт в списке задач на следующий десяток лет, то можно ведь задуматься и об учебе. Наверное, я могла бы совмещать ее с работой. Вот как раз новый план на ближайшие четыре-пять лет, а там и комнату сумею продать. Мамма мия, я ведь об этом и не мечтала!

Теперь я чувствую разницу между понятиями «жить» и «выживать». Потому что сейчас я откровенно наслаждаюсь каждым днем, моментом. И бессонные ночи на дежурствах даются легче, и тренировки с Волком складываются удачнее – до сих пор не могу поверить, что никто и никогда больше не сумеет его у меня отобрать, что теперь мы можем не только служить бок о бок, а всегда будем вместе! Мы даже ежемесячную проверку проходим, по словам начальства, «выше всяких похвал». Хотя руководство вообще ко мне с недавнего времени относится настороженно – эпопея с Волком получила широкую огласку. И только Ира с Кощеем по-прежнему: одна с безмерной теплотой, другой с вечными колкостями. Я это ценю, даже рычу в ответ меньше.

Ирка, кстати, сегодня заезжает в гости ко мне. Ну, то есть, к Горскому – я все-таки задержалась у него. Больше из-за Волка, наверное. Да и здесь я не чувствую себя одинокой, а в общаге хочется на стены лезть.

Пустовая в любимой манере обнимает меня на пороге несколько минут, раздает комплименты Волку и моей пижаме. А затем я теряю связь с реальностью, полностью погружаясь в ее рассказы о будущей Машеньке. Она даже фотки малышки показывает. И я честно и, скорее всего, непредвзято могу заявить, что это самый прекрасный ребенок. И конечно не потому, что Ира предложила мне стать крестной. Очуметь, у меня будет крестница! Каждый раз, когда я полагаю, что счастливей быть невозможно, получаю новый подарок судьбы. И мне страшно. Раньше не было, а сейчас – да. Ведь теперь есть что терять.