o 06ca6b79ce8660b5

жизнедеятельность. В данном случае мы видим, что фюрер упирал не на излюбленную

тему «ожидовления парламентской системы», а подсознательно обращался к сфере

половых отношений. Женщины плохи не сами по себе, а потому что их присутствие в

рейхстаге будет противоречить их природным функциям. В итоге борьба против

Веймарской республики и ее демократического устройства у Гитлера была совмещена с

последовательным отказом от равноправия полов.

Само словосочетание «эмансипация женщин» Гитлер считал порождением еврейского

мышления. Он нередко брюзгливо заявлял, что в «старые добрые времена в Германии не

было никакой потребности в эмансипации женщин». В национал-социалистическом

понимании «старые добрые времена» были до-индустриальной эпохой, когда, в

соответствии с мифом о «почве и крови», женщина была хранительницей домашнего

очага, воспитывала детей, в то время как ее супруг обрабатывал землю. Гитлер рисовал в

массовом сознании пасторальные картинки из далекого прошлого. Это был ловкий шаг,

так как большинство немцев были воспитаны именно на таких образах, помещенных, как

правило, на страницах школьных учебников. Фраза о «мечах и оралах» приобретала в

нацистском обществе совершенно другое идеологическое звучание. Женщины оказались

очень восприимчивыми к этим установкам. Казалось, они только и ждали, чтобы

героические идеалы были воплощены в жизнь. Нацистская пропагандистка Гуида Диль

тоже кое-что позаимствовала из этого исторического багажа, когда заявляла: «Женщина

— это борец. Но свое сражение она ведет при помощи мате-

116

ринской любви». Действительно, было очень удобно, чтобы женщина «сражалась» таким

образом за свою семью и нацию — в данном случае не могло быть и речи о каком-то

равенстве полов. Сам же Гитлер подчеркивал, что равенство женщины с мужчиной

состоит в ее уважении мужчиной за освоение тех областей жизни, которые предназначены

ей природой. Так что высшее благородство для нацистов состояло в уважении к женщине

как «матери сыновей и дочерей немецкой нации». Гитлер любил утверждать, что «когда

либерализм взялся за женщину, то посеял в ней отчаяние, а ее облик стал мрачным и

печальным». Гуида Диль как-то фыркнула в адрес феминисток, которых считала

беспочвенным движением: «Нас, женщин, обманули, лишив права на уважение, женское

благородство, материнское достоинство. Мы стали свидетелями редкостного бесстыдства,

проявления национальной дегенерации, которая выливалась в полнейший культурный

большевизм и безбожную пропаганду». Теперь, согласно Диль, на улицах вновь

появились сияющие и смеющиеся лица. «Это произошло потому, что будущее нации и

достоинство женщины надежно защищено национал-социализмом».

Само собой разумеется, не все женщины разделяли такой оптимизм. Множество

инакомыслящих сплотилось вокруг известной феминистки Софии Ро-ге-Борнер, которая

еще в 1933 году направила меморандум «Адольфу Гитлеру от немецких женщин». Но не

стоит полагать, что там заявлялись политические требования. В целом этот документ

соответствовал национал-социалистической риторике. В нем лишь предлагалось включить

одаренных женщин в решение государственных дел, чем они могли принести пользу

Германии. Подписавшиеся под меморандумом женщины хотя и опирались в

определенной мере на

117

фёлькише-расистскую идеологию, но выступали против одностороннего мужского

доминирования. Это был достаточно смелый поступок. Желая подстраховаться, они

заявляли, что вовсе не являются сторонниками либерального феминизма, но хотели

указать на возможную ошибку. «Мы не боремся за права женщин, мы просто хотим более

естественно использовать человеческие ресурсы».

Одна из идеологов этой группы быстро рассеяла сомнения, что подразумевалось под

этими требованиями. Ленор Киин, ловко используя нацистскую риторику, подчеркнула,

что национал-социалистическая революция рискует скатиться до уровня демо-

кратического эгалитаризма. «Естественный аристократизм может быть разрушен

двухклассовой моделью общества, состоящего из мужчин и женщин». И тут делался

ошеломляющий вывод — «Классовое общество мертво!» Не этот ли лозунг навязывали

массам Гитлер и Геббельс?

Но последствия официальной политики были слишком очевидны, чтобы прислушиваться

к голосам этих женщин. Введение квот для женщин и девушек в университетах

ограничивалось 10%. Но тут нацисты не совершили какой-то революции, они всего лишь

закрепили уже давно сложившуюся ситуацию. Новый закон о государственной службе

содержал ряд пунктов, которые фактически исключали женщин из правительственных

учреждений, оставляя для них должности технического персонала. На рынке труда

проводились мероприятия, которые должны были создать вакансии для миллионов

безработных мужчин, в том числе за счет существенного сокращения женской занятости.

Женщины должны были уступить свои рабочие места в обмен на брачные ссуды, детские

пособия и другие социальные льготы. Статус женщины падал не только в городе, но и на

селе.

118

Так, например, новый закон о наследовании земельных участков ставил дочь умершего

крестьянина всего лишь на четвертое место после его сына, отца и брата. Именно здесь