o 0a115616b968c99b

-Мне надо оплачивать учителей и дать ей приданое, - Дэниел опять вздохнул. «Да и потом...,

- мужчина не закончил и поднялся. «Ладно, пойду, хоть посплю немного, а то с ног валюсь».

-И вообще, - Питер сел на его место, - ты ведь еще и жениться, можешь, не забывай.

Дэниел смерил дядю взглядом, и, ничего не ответив, вышел.

Виллем усмехнулся: «Вот сейчас ты сглупил».

-Да я и сам уже понял, - расстроено сказал Питер. «Ладно, попрошу у него прощения, как

ужинать будем. Давайте, я там достал отчеты индийские, надо начинать работать».

В карете было тепло – в медной жаровне, что стояла между обитыми шелком сиденьями,

тлели кедровые поленья. Мария отложила «Троила и Крессиду» Шекспира, и, выглянув в

окно, сказала: «Тетя, а можно будет съездить в Лондон? У нас в Копенгагене нет таких

лавок, как здесь, батюшка мне рассказывал».

-Ну конечно, - улыбнулась Марфа. «Кстати, - она повернулась к брату, что читал какие-то

бумаги, - ты бы поговорил с Питером насчет вложений твоего дохода от сдачи тех комнат,

что на Стрэнде. Там немаленькая сумма уже накопилась»

-Поговорю, - рассеянно сказал Матвей и показал ей кусок письма. «Врут ведь, и не

стесняются, посмотри».

Женщина вздохнула: «А что ты хочешь, если этот брак состоится, наши друзья, - она

иронически усмехнулась, - из Пфальца получат немалое количество денег. Только все равно

– лучшего жениха для принцессы Элизабет не найти, сам же видел».

-Учитывая то, что он возглавляет Протестантскую Унию – разумеется, - Матвей поджал и без

того тонкие губы.

-У нас, кстати, - внезапно сказала Марфа, поигрывая кольцами, - собака появилась.

Охотничий пес, хороший, Питер из Нового Света привез.

-Представляю, что там за собака, - Матвей аж закашлялся, - какое-нибудь дикое создание.

Ну да ладно, - он улыбнулся, - и не с такими справлялись.

-Мэри с ним на уток ходит, и Виллем тоже, - обиженно ответила сестра, - да и я выбиралась.

Отличный пес, ну да конечно, - она вздернула бронзовую бровь, - со сворой короля Генриха

не сравнить. Жаль только, что Генриху недолго жить осталось.

-Да, - Матвей оправил свой бархатный, на соболях плащ, - вот так и чувствуешь себя

стариком, Марфа. Жаль будет Генриха, все же я с ним давно знаком. Ну да так для всех

лучше.

-Лучше, да, - тихо отозвалась Марфа, сцепив тонкие, ухоженные пальцы.

В аллее, обсаженной шелковицами, было тихо, только издалека, от манежа доносился стук

копыт и голос учителя.

Марфа прищурилась: «Степа твой отлично в седле держится, ну да понятно – в кого. И с

математикой у него хорошо, я смотрю, - она потрепала зятя по рукаву камзола, - ты его

потихоньку в дело вводишь».

-Он мальчик умный, - нежно сказал Волк. «Я с ним еще тем годом говорил, как восемь ему

было. А с математикой – Констанца здесь была, с Джоном, она с ним занималась. И учитель

у него отличный, по ее рекомендации взяли».

-Констанца, - пробормотала Марфа, и, поглядев на мраморный бассейн с фонтаном,

улыбнулась: «Я смотрю, король Генрих много на этот парк потратил.

-Клод Молле очень хороший садовник, - Волк посмотрел на обсаженные самшитом клумбы.

«Летом тут вообще рай, Марфа Федоровна».

-Так что, - женщина сняла отороченные мехом перчатки тонкой итальянской кожи, и взяла

руку зятя, - ты у нас теперь рыцарь?

На безымянном пальце левой руки играл тусклым светом золотой перстень с печаткой.

-Ну не отказываться же мне было, - Волк пожал плечами. «Так для всех удобнее».

-Красиво, - сказала Марфа, рассматривая поднявшегося на задние лапы волка.

-Она ведь тоже меня за руку взяла тогда, - вдруг вспомнил мужчина.

-Да, здесь же. Прошлым месяцем, ветер был сильный, у нее прядь волос из-под чепца

выбилась. Каштановая. Еще солнце заходило, у нее в глазах были искорки золотистые. А

потом сказала: «Мистер Майкл, я уезжаю. Домой, в Амстердам. Я ваше письмо прочитала,

вот ответ, - и протянула мне конверт. «Вы сейчас не раскрывайте только, хорошо? Спасибо

вам, за все». А я сказал: «Простите меня, не стоило мне ничего говорить, и писать тоже – не

стоило».

-Это вы меня простите, - вздохнула она. И ушла, не оборачиваясь.

Теща отпустила его руку и тихо сказала: «Я знаю, как это бывает, Михайло Данилович.

Думаешь, мне одиноко не было – еще как! И отказывали мне тоже. Подожди, - она ласково

потрепала зятя по щеке. «Когда полюбят тебя – все изменится».

-Когда полюбят, - тихо повторил Волк и, улыбнувшись, сказал: «Хоть вы нам и наготовили

полную кладовую еды, однако я вас не отпущу без того, чтобы вы моей стряпни не

попробовали!»

Когда они уже шли на конюшни, Марфа внезапно остановилась: «Ты вот что, если Данила не

вернется, - всякое может быть, - за Тео не беспокойся. Питер и Рэйчел ее воспитают. Сюда-

то ее не след привозить, она мала еще».

Красивые губы мужчины чуть дернулись и он твердо ответил: «Вернется, на то он и мой сын,

Марфа Федоровна».

Марфа услышала знакомый голос, что строго спрашивал у возницы: «Кто такие?», и, открыв

дверцу кареты, подобрав бархатные, темно-зеленые юбки, спрыгнув на землю, весело

крикнула: «Открывайте, мистрис Доусон, за нами еще три возка с поклажей едут!»