o 746a5c7ff3383046

Николаевна и должна был ожидать этой встречи (почти ни одна затея в нашем

круге не проходила без его содействия или прямого участия), она очень

переконфузилась, но что еще больше удивило меняя так это то, что и он на этот раз

сильно смутился. На его вопрос, надолго ли она приехала в Петербург, она сухо

ответила: "Сама еще не знаю",-- и стремительно вышла из комнаты.

Я всею душою симпатизировала и Слепцову и Очковской, но так как ни тот, ни

другой не говорили мне о том какие сложились у них отношения друг к другу, я,

конечно, и не спрашивала у них об этом. Что Ольга Николаевна в конце концов,

была безумно влюблена в Слепцова, в этом я не сомневалась, как и многие другие,

но какие чувства Слепцов питал к ней, трудно было прочесть на его неподвижном

лице. Когда я уезжала в провинцию, они, как мне казалось, были в дружеских

отношениях. Что же произошло, что они, судя по встрече, так изменились друг к

другу? Не этот ли разрыв положил печать глубокого страдания на прекрасное лицо

Очковской? Хотя многих знакомых это интересовало, но, если кто-нибудь по своей

экспансивности подымал подобный вопрос в обществе, обыкновенно ему замечали:

"Каждый должен устраивать с личную жизнь по своему усмотрению", или: "Никто

не имеет права залезать в чужую душу", или: "Предметом обсуждения могут быть

лишь дела общественные, а не личные". Тут невольно приходилось прикусить

язычок даже тому, у кого он был очень длинен.

Слепцов сообщил мне, что Якушкин явился совершенно пьяный и ему

необходимо дать опохмелиться, что иначе он наговорит много нелепостей.

Когда я пробиралась в "залу", публика аплодировала хору, кончавшему пение. В

эту минуту из противоположной двери показался растрепанный, засаленный,

лохматый Павел Иванович Якушкин.

-- Други мои, братья мои!..-- забрюзжал он, повторяя каждое слово по нескольку

раз.-- Ребята вы хорошие... чудесные ребята. Что же это такое? Оглобли назад

вертают? Нельзя назад... Что у кого, то и в дело пускай: палки... камни... зубы...

кулаки25. Во как! -- И он поднял вверх кулаки и выпучил глаза.-- Эх вы, голуби мои

злосчастные! -- И вдруг, сделав хитрые глаза и грозя пальцем, он произнес: --

Только бы не кукиш в кармане казать!

Тут Слепцов подошел к столику и шепнул ему, что "мокренькое" уже ждет его, взял его под руку, и Якушкин направился к двери, то и дело хватая Слепцова за

голову, целуя его и приговаривая:

-- Славный паренек!.. Уж такой-то славнеющий!

Слова Якушкина публика встретила смехом и громом рукоплесканий,-- она

видела в них намек на изменившуюся политику правительства. Лишь только он

исчез за дверью, появился В. И. Водовозов и прочел отрывок из "Зимней сказки"

Гейне в своем переводе26. За ним опять вышел Якушкин, уже совершенно трезвый,

и рассказал один эпизод из своих странствований по России,-- о том, как он бабам

продавал ленты и платочки, и какие у него выходили при этом разговоры. После

этого С. В. Максимов прочитал отрывок из своей статьи о путешествии по северу

России27. За ним следовало чтение Слепцова с обычным громким успехом.

Объявили второй перерыв, и публику просили перейти в другую квартиру --

освежиться и закусить уже без каких бы то ни было жертвоприношений.

Было далеко за полночь, когда устроители начали! перетаскивать в пустую

квартиру стулья, чтобы в большой комнате расчистить свободное место для

"балета". Разнообразные танцы особенно понравились публике: были исполнены

различные малороссийские танцы, лезгинка русская: одна девушка, одетая

мордовкой, протанцевала свой народный танец. Вполне ли соответствовали

национальности костюмы и танцы танцоров, судить не могу, на все они вызывали

громкие аплодисменты. Когда же появилась Очковская в красной цыганской шали,

обшитой густою бахромою, голова, шея, руки которой были щедра украшены

бусами, фольгою и позвякивавшими монетами она одним своим появлением

вызвала всеобщий восторг настоящую бурю бешеных аплодисментов, восклицании

и топанья ног, которых уже никто не в состоянии был остановить. Начался танец, и

Очковская сама все более увлекалась и пьянела от восторга публики и от темпа

музыки, все более быстрого, от гиканья и цыганских выкриков, видимо

непроизвольно срывавшихся с ее уст. Ей совсем не давали передышки, то и дело

кричали "бис", и она повторяла еще и еще все тот же танец. На ее шее разорвалась

нитка бус; все бросились их подбирать с криками: "И мне, и мне. на память!"

Несколько человек хлопали с каким-то остервенением, выкрикивая во все горло:

"Бис, божественная! Бис, очаровательная Очковская!" Наконец она выбилась из сил

и убежала.

Заиграли мазурку: тут уже и посетители с билетами, и устроители вечеринки,

одним словом, все присутствующие пустились в пляс в двух квартирах сразу, так

как звуки музыки раздавались повсюду, а в задних маленьких комнатках шла

оживленная беседа: трудно было представить, что многие тут в первый раз видели

друг друга, казалось, все собравшиеся хорошо были знакомы между собой. Когда

топот ног несколько стихал, то один из братьев Курочкиных или кто-нибудь из

студентов произносили экспромты в стихах; затем снова пели и танцевали,