o 8b191ad8675a2039

-Остановитесь! – завизжал Сандерс, но было поздно – за Иоганном последовала тонкая

струйка людей.

-Синьор Корвино, ну сделайте что-нибудь! – повернулся к нему нунций. «Заплатите им!»

-Чем, святой отец? – Петя развел руками. «Какие мне деньги отпустили в Риме, - я все

раздал, как и велено было. Вот моя расписка, с печатью, вот ведомость – он протянул

Сандерсу связку бумаг, - а более у меня денег нет.

-Но вы, же можете, - Сандерс чуть не плакал, - нас ссудить? Мы вернем…

-Я на вас и так бесплатно работаю, святой отец, - злым шепотом сказал Петя, - а вкладывать

деньги в сомнительные предприятия я не намерен. Тем более, что у меня сейчас все в

обороте».

-Мы вам вернем землей! – пообещал Сандерс. «Имение в Ирландии…»

-Лучше одна птица в руках, чем две – в небе, - пожал плечами Петя и ушел в свой шатер.

-Десять золотых флоринов – сейчас, пятьдесят – в месяц, и процент с добычи! – раздался

снаружи голос одного из капитанов португальского войска.

-А с бабами там как? – поинтересовались у него.

-Да уж получше, чем в этой вшивой Ирландии, - ответил португалец. «Мавританки там

красивые, горячие, пальчики оближете!»

-Записывай нас! – велел ему кто-то из наемников Бонкомпаньи.

-Как хорошо, что ты приехал, - нежно сказала Констанца, сидя за ужином напротив мужа.

«Приятно, что ты обо мне думаешь». Она потянулась к серебряному блюду. «Его

Святейшество прислал нам свежей земляники, хочешь? Так мило с его стороны».

-У меня с ним аудиенция завтра с утра, - спокойно сказал Джакомо, - я его поблагодарю». Он

положил в рот ягоду: «Очень ароматные, сразу видно – прямо с гор».

-Тогда, если ты позволишь, я навещу кузину Бьянку, та, что сломала ногу, упав с лошади,

помнишь? – Констанца чуть вздохнула. «Она все еще лежит, бедняжечка».

-Ну конечно, - улыбнулся Бонкомпаньи, - передавай ей пожелания скорейшего

выздоровления от меня. Отнеси ей ягод, - он кивнул на стол, - пусть порадуется.

-Ты такой добрый! – восхищенно сказала Констанца и добавила, понизив голос: «Пойду в

опочивальню, приходи побыстрее, хорошо?»

-Конечно, любовь моя, - так же тихо ответил ей муж. «Я сейчас поднимусь».

-Сколько осталось? – Петя взглянул на Сандерса, и ему даже стало жалко папского нунция –

такое растерянное лицо было у священника.

-Едва ли сотня, - вздохнул тот, глядя на полупустой лагерь.

-Н-да, - ворчливо отозвался Корвино, - знал бы я, что к чему, - не выдавал бы этой швали

деньги.

-И откуда у него золото? – вдруг спросил Сандерс, глядя на португальские корабли. «Филипп

же отказался его финансировать, сказал, что его племянник идет на верную гибель. Вместо

этого испанский король помог нам, а видите, что получилось…, - священник обвел рукой

тихие ряды палаток.

-Ну, ничего, - бодро сказал Петя, - сейчас приедет сэр Томас, солдаты его любят, пойдут за

ним куда угодно. И с меньшим количеством людей воевали. Ничего, святой отец.

-Синьор Корвино, а вы же, как я слышал, англичанин? – Сандерс вдруг перешел на

английский.

-Я очень, давно не был в Лондоне, лет десять, - спокойно ответил Петя. «Сами знаете,

католиков там не очень привечают».

-А вы бы не хотели вернуться? – зорко глянул на него папский нунций. «Нам нужны в Англии

надежные агенты».

- А мне нужна моя голова, - Петя помолчал. «Тем более, осенью меня ждет дон Хуан, в

Нижних Землях. Да и потом, - он вдруг усмехнулся, - торговля-то у меня все на континенте,

здесь, в Италии, в Париже, во Фландрии, я с англичанами дел не имею».

-Жаль, - огорченно сказал Сандерс. «Дела много, а людей, - достойных людей, - мало».

Джакомо Бонкомпаньи прошел через утренний, шумный рынок на Пьяцца Навона и свернул в

узкую улицу за палаццо Торрес. «Вот здесь», - сказал он себе, глядя на неприметный,

низенький дом.

-Дверь надо вскрыть тихо, - обернулся он к своим охранникам. «Сможете?»

Те только улыбнулись. «Зря, что ли, я за воровство сидел, патрон», - пробормотал один из

них, обнажив гнилые, редкие зубы.

Джакомо осторожно, будто кошка, поднялся по узкой, грязноватой лестнице, и приник ухом к

двери.

-А это твой муж делает? – раздался из-за нее знакомый голос.

-Да он о таком и не слышал, - звонко рассмеялась Констанца и тут же застонала: «Да, да,

еще, Томас, еще!»

Бонкомпаньи высадил ударом ноги хлипкую дверь.

-Не слышал, - согласился он, глядя на обнаженную жену, что стояла на четвереньках на

кровати. «Зато слышал кое-что другое». Он поднял пистолет, и выстрелил.

Стакли схватился за раненое плечо, и, потянувшись за шпагой, вдруг широко улыбнулся:

«Не дурак я, чтобы из-за бабы погибать. Прощай, любезная!», - он шлепнул Констанцу

пониже спины, схватил свою одежду, и – не успел Джакомо опомниться, - выпрыгнул в окно,

что выходило на улицу.

-Томас! – отчаянно крикнула женщина, но было поздно, - Джакомо, высунувшись в окно,

увидел, как Стакли, хромая, одеваясь на ходу, бежит к Пьяцца Навона.

-Ну, ничего, я тебя догоню, - усмехнулся Бонкомпаньи и повернулся к жене. В голубых глазах

заплескался ужас.

-Он меня изнасиловал, - вдруг сказала жена, поднимаясь. «Я шла к Бьянке, он меня сюда

обманом заманил». Она разрыдалась и указала на стол: «Вон, я даже ягоды ей несла, как ты

и просил».