o a3f5f3fb25c31a8f

недалеко есть пекарня. Американцы приказали выдавать нам хлеб. В общем, завтра пойдем

опять. Будем добиваться скорейшей отправки. Но в лагерь идти нельзя. Там мы растворимся

среди сотен людей, и тогда пиши пропало.

Вечером к нашим домам подкатил грузовик. Из него выскочил веселый негр-солдат и закричал:

— Получайте жратву, ребята! Не так много, но на первое время хватит. Сначала не хотели

давать. Благодарите лейтенанта Морроу — смилостивился.

Солдат привез несколько ящиков мясных консервов, сгущенное молоко, бобы в томате и

солдатские рационы — обеды и завтраки в картонной стандартной упаковке. Это не решало

вопроса, но уже было кое-что.

Вскоре капитаны вновь отправились в комендатуру. Разговаривали там с ними на этот раз иначе.

Вероятно, пришли какие-нибудь разъяснения от командования. Нам разрешили брать паек в

лагере и обещали отправить в советскую зону «так скоро, как это будет возможно». Просили

запастись терпением.

Девятого мая мы узнали, что Германия капитулировала. Война окончилась нашей победой.

Немки включали радиоприемники и плакали. Не то от горя, не то от радости. Мы же были

горды и счастливы. Ребята нашли разбомбленный подвал, а там уцелевшую и незамеченную

американскими солдатами бочку вина. Моряки прикатили ее, хотя расстояние было порядочное,

к нашим домам. Вот тут уж мы выпили как следует. Да грех было бы не выпить по такому

поводу, как конец войны и победа. Налили по кувшинчику и зареванным немкам для поднятия

настроения.

Прожив в Нюрнберге две недели, мы выбрались из города. Капитаны почти ежедневно ходили в

комендатуру и требовали транспорт. Наконец прибыли машины.

Нас привозят на вокзал, грузят в теплушки, поезд трогается и часов двенадцать ползет по

разбитым немецким дорогам, часто останавливаясь в самых неподходящих местах.

Выскакивает поездная бригада, что-то ремонтируют, стучат по рельсам, и, простояв так

некоторое время, паровоз тоненько свистит, дергает состав и отправляется в дальнейший путь.

Нас высаживают на какой-то станции, снова сажают в машины, и мы несемся, минуя

живописные, чистенькие и, как ни странно, неразрушенные немецкие деревни. Последнее

время мы видели только руины.

Вот, кажется, и приехали! Машины въезжают в ворота с надписью «Вильдфлекен». У ворот

американский солдат с карабином. Он проверяет документы у шофера головной машины,

поднимает шлагбаум и впускает нас за проволоку. Мы в недоумении: в Нюрнберге сказали, что

повезут в советскую зону, а тут какой-то Вильдфлекен, снова колючая проволока и вооруженная

охрана. Машины резко тормозят у каменного дома на площади. «Распределительный пункт» —

так гласит надпись у двери. Мы соскакиваем с грузовиков, разминаем затекшие ноги и ждем,

что будет дальше. Из дома выходит молодой светловолосый офицер, читает бумажку, которую

ему передал шофер, и подходит к капитанам. Они стоят отдельной группой.

— Русские моряки! Хорошо! — говорит офицер, дружелюбно улыбается и поочередно жмет

капитанам руки. — Сейчас мы вас устроим. Сколько человек? Хелло, Джеф! — кричит он.

Появляется сержант.

— Проводишь моряков в номера четырнадцать, пятнадцать и шестнадцать. Ну, знаешь эти три

свободных коттеджа? Позаботься о том, чтобы они все получили: матрасы, одеяла, талоны на

питание. Расскажешь им, какой здесь порядок. Ну, кажется, все?

— Одну минутку, лейтенант, — говорит Богданов, он все еще несет обязанности старшего и

ведет переговоры от лица интернированных, — нам нужен комендант. Мы не собираемся

оставаться здесь. Американское командование в Нюрнберге заверило, что нас без задержки

переправят в советскую зону. Мы хотели бы немедленно следовать дальше.

Лицо у лейтенанта становится серьезным. Он в раздумье почесывает нос.

— Боюсь, что тут вам придется задержаться. Все не так просто. У нас не хватает транспорта. В

Вильдфлекене собралось двадцать пять тысяч человек разных национальностей: русские,

французы, югославы, бельгийцы, греки… И все рвутся домой. Каждый день мы вывозим людей,

но очередь большая. Дело идет медленно. Проходят недели, а иногда и больше…

— Мы все-таки хотели бы поговорить с комендантом…

— К сожалению, сейчас это невозможно. Комендант живет за проволокой, к нему не так просто

попасть, и сегодня его вообще нет. Он уехал в район. Устраивайтесь, а завтра я помогу вам с

ним увидеться. О'кей?

— О'кей, — невесело улыбается Богданов. — Ничего, видно, не поделаешь. Поехали, ребята.

Мы снова залезаем в грузовики, Джеф вскакивает на подножку головной машины, и мы катим

по узенькой дорожке в глубь леса. Останавливаемся у миленького двухэтажного домика,

сложенного из белого кирпича. Наше новое жилье. Надолго ли?

Джеф активно взялся за дело, и благодаря его энергии к вечеру моряки были устроены.

Мы заняли три соседних домика, расположенных среди высоких сосен. Ночью многим не