o a3f5f3fb25c31a8f

быть загнанными в какой-нибудь сборный американский лагерь. Лучше было бы избежать

такого лагеря и целостной группой продвигаться к советской зоне. По-моему, это очень важно.

С мнением Михаила Ивановича согласился весь наш штаб. Решено было отправить Мишу

Эдельманиса, как человека хорошо знающего язык, и нескольких моряков вперед, пока

основная часть с больными медленно будет двигаться по дороге. Миша должен был отыскать

жилье, в котором смогли бы разместиться все интернированные. Я попал в этот авангард.

Мы быстро пошли по дороге, внимательно оглядываясь вокруг, но ничего, кроме кирпича и

совершенно разрушенных домов, заметить не смогли. Спросить было не у кого. Город вымер.

— Чего это мы все время идем по дороге? Давайте свернем куда-нибудь, — предложил Миша, и

мы не мешкая повернули в какую-то тоже разрушенную улочку.

Пройдя по этой улице несколько минут, мы уперлись в большое зеленое поле, разделенное на

аккуратные квадраты огородов. На каждом из них стояла маленькая деревянная будка —

укрытие от дождя. Не сколько поодаль высились два огромных, каким-то чудом сохранившихся

многоквартирных дома. По их архитектуре можно было сразу определить, что это стандартные

дома для рабочих, построенные уже в гитлеровское время. Мы видели такие еще в пригородах

Штеттина. На огородах копалось несколько женщин. Мы подошли к одной из них.

— Скажите, пожалуйста, чьи это дома и можно ли разместить там сто восемьдесят человек?

Женщина с ужасом взглянула на нас — одеты мы были довольно пестро, — затрясла головой и

зашептала:

— Нет-нет! Что вы? Такую массу людей! Квартиры заняты, город разрушен, все родственники

собрались у нас, спят на полу… Даже думать нельзя…

— У вас есть управляющий домами? Где он?

— Есть. Он живет во втором корпусе, в квартире шестьдесят семь. Но не стоит идти… Я же вам

сказала…

Но Миша решительно двинулся к домам. Мы последовали за ним. С управдомом разговор был

короткий:

— Надо разместить сто восемьдесят советских моряков. Причем удобно.

Немец нахально взглянул на Мишу, кольнул его злыми глазами:

— Это не гостиница. Здесь живут семьи честных немецких рабочих. Я слышал, что русские

уважают рабочих. Так? — Управдом победоносно поглядел на нас.

— Показывай квартиры, свинья! — заорал Мина — Не то я тебя пристрелю тут же!

Он вытащил из кармана где-то подобранный парабеллум и направил на немца. Тот побледнел и

вытянул руки по швам:

— Яволь, яволь! Сейчас все будет, только принесу ключи. Разрешите?

— Иди. Быстро! Эти сволочи понимают, видимо, только окрик. Привыкли разговаривать так со

всем миром, — сказал Миша, пряча револьвер в карман.

Управдом явился немедленно. В руках он держал связку ключей.

— Идемте, господа. Я вспомнил: в первом корпусе несколько квартир свободны, жильцы

эвакуировались.

— Свободны или не свободны, будем расселять наших людей по пять человек в каждую

квартиру. А это почему здесь? — спросил Миша, показывая на большую свастику-барельеф,

укрепленную на доме.

Немец молчал.

— Я спрашиваю, почему этот знак здесь?

— Это дома рабочих национал-социалистов. Но мужчин в доме нет. Все на фронте. Остались

только женщины, дети и инвалиды, — заикаясь, объяснил управдом и опять вытянул руки по

швам. Лицо его было перекошено от испуга.

Мы послали человека сообщить нашей колонне, чтобы заворачивали к этим домам.

Через несколько часов все моряки были довольно комфортабельно расселены по квартирам.

Немец на этот раз не соврал. В домах остались одни женщины и дети. Сначала они пугливо

жались к стенкам, когда мимо проходил кто-нибудь из моряков, но потом, видя, что ничего

плохого им не делают, осмелели. Начали улыбаться и разговаривать. Вернулись молодые

девушки, которые прятались где-то на огородах.

На следующий день капитаны отправились разыскивать комендатуру. Мы ждали их с

нетерпением. Они вернулись злые, голодные и усталые.

— Плохо дело, — сказал Богданов, отвечая на вопросы, которыми его засыпали. — Американцы

требуют, чтобы мы шли в сборный лагерь. Разговор был неприятный. Примерно в такой форме:

— Сколько вас человек?

— Сто восемьдесят.

— Где вы поместились?

— В частных домах.

— Это не годится. Вы должны перейти в сборный лагерь. Оттуда мы направим вас дальше. У

нас такой порядок для всех.

— Нас необходимо срочно отправить в советскую зону. Запросите представителя советского

командования, и он вам немедленно подтвердит.

— Все в свое время. Пока переходите в лагерь.

— В лагерь мы не пойдем.

— Тогда мы не будем вас кормить. Не думаете ли вы, что мы станем развозить продовольствие

по частным квартирам? Мы снабжаем лагерь, там все организовано.

— Мы можем жить на квартирах, а паек брать в лагере на три или пять дней.

— Это неудобно. Кто будет заниматься всей этой ерундой? Вешать, выдавать?

— Мы договоримся об этом сами.

— Нет. Переходите в лагерь.

Так и ушли ни с чем. А вопрос серьезный. Запасов у нас почти нет. Правда, хлеб будет. Здесь