o a3f5f3fb25c31a8f

Грот». Эльза. Красавица. Немного не отстал от коробки из-за нее. Никак не отвязаться. Женись

да женись. И был бы я хозяин бара.

Он взглянул на меня. Какое, мол, впечатление? Я слушал его с открытым ртом. И Федька

понес… Он все время упоминал названия гамбургских ресторанов— «Альказар», «Трихтер»,

«Чайна», красавицы не давали Федьке проходу, он один справлялся с десятком вооруженных

английских матросов, татуировщик в Гулле собирался выколоть у него на спине

многокрасочную картину «Парусник на закате», да капитан не разрешил: долго колоть, трое

суток, а пароход из-за этого не задержишь. Врал он вдохновенно, а вот писал неграмотно. Видел

я его послание к приятелю в Херсон: «Привет из Ленинграда. Живу нечего у одного кореша.

Мине скоро пошлют на коробку…» Дальше в таком же духе. Модником Федька был страшным.

Носил коричнево-красный костюм, синий буртоновский макинтош, серую шляпу и

лакированные туфли. Кроме того, он имел разные заграничные штучки — расческу в виде

дамской ножки, зажигалку с головкой девушки, бумажник с тисненным на нем парусником. Мне

очень хотелось иметь такие же.

Каждый день Дэн ходил в пароходство отмечаться в резерв, где он стоял на учете. Ждал, когда

его пошлют на пароход. Хлебопеком он оказался никудышным, хотя говорил, что может печь не

только хлеб.

Однажды он пообещал нам с мамой сделать пончики. Накупил продуктов, надел белый

поварской фартук, долго колдовал над кастрюльками и в конце концов выбросил всю свою

стряпню на помойку. Дэн заявил, что попались плохие дрожжи, тесто не поднялось, пончики не

получились. Он нисколько не смутился, даже принялся учить маму, как надо делать заварные

пирожные. На судах ему, вероятно, помогали повара.

«Товарищ» все еще стоял в Ленинграде. Наступила зима. Меня уволили по сокращению. Я

безуспешно искал работу. Ее не было. На Биржу труда меня не принимали, как не члена

профсоюза. А мне так хотелось в море!

Я решил пойти к Лухманову. Я считал, что он единственный человек, кто сможет мне помочь.

Лухманов жил в здании техникума. Робко позвонив, я с замиранием сердца ждал, когда

отворится дверь. Я подготовил речь. Вызубрил ее наизусть. Дверь открыла пожилая женщина.

Она пытливо взглянула на меня.

— Я хочу видеть Дмитрия Афанасьевича.

— Пройдите в прихожую. Я сейчас… — она скрылась в комнатах.

Через минуту женщина вернулась и пригласила:

— Раздевайтесь и проходите, вон туда.

Я вошел в кабинет. Он напоминал каюту. Полки с книгами, модели судов, стол красного дерева,

зава- ленный чертежами… Лухманов сидел в кресле лицом к двери и прямо смотрел на меня.

Большеголовый, грузный, с рыжеватыми волосами, широким носом и светлыми

проницательными глазами.

— Чем могу служить, молодой человек? — приветливо спросил капитан.

Все заученные слова выскочили у меня из головы. Я растерялся и стоял как столб.

— Ну, так в чем дело? Я вас слушаю, — уже нетерпеливо повторил Лухманов. — Садитесь вон

на тот стул.

Я не сел. Страшно покраснев, прерывающимся от смущения голосом я начал свою речь:

— Дмитрий Афанасьевич, я знаю, вы всегда помогали молодежи. Перед вами человек, который

не может жить без моря. Я вас очень прошу, пошлите меня на «Товарищ». Кем угодно. Я

согласен на любое место.

— Кто вам сказал, что я всегда помогаю молодежи? — улыбнувшись, спросил Лухманов.

— Я… я слышал от товарищей.

— Значит, решили сыграть на этой струне?.. Впрочем, все равно. Помогаю всем стремящимся в

море. Но в данном случае вам помочь не могу. «Товарищ» полностью укомплектован.

Вакантных должностей нет.

— Ведь Пакидову помогли, Дмитрий Афанасьевич.

— Ах, вот что. Знаете Пакидова?

— Мой друг.

— Понимаю, понимаю. Вместе на одно судно хотели? К сожалению, ничего нет. Впрочем, — он

лукаво взглянул на меня, — кажется, собирается уходить старший помощник капитана. Но на

эту должность вы, наверное, не согласитесь?

— Нет, — ответил я. Мне было не до шуток.

— Так вот, молодой человек, — Лухманов стал серьезным, — ничем не могу помочь. Хотите в

море — поступайте в техникум. Сделаетесь штурманом, механиком или радистом. Будете

плавать.

— Дмитрий Афанасьевич, возьмите меня на «Товарищ» без жалованья. Я бесплатно буду

работать, — чуть не со слезами просил я.

— Так нельзя. Бесплатно у нас никто не работает. Да вы не отчаивайтесь. Попадете в техникум,

и все будет в порядке, — видя мое огорчение, утешил Лухманов и улыбнулся широко и

добродушно. От этой улыбки у меня полегчало на душе.

— Может быть, в будущем году возьмете на «Товарищ», когда он вернется? — не сдавался я.

— Ну, до этого надо дожить. До свидания.

Я двинулся к двери, но капитан остановил меня:

— Все-таки подумайте о техникуме, если так любите море.

От Лухманова я направился на «Товарищ». Было обидно, что я не попал на парусник, но все же

я говорил с самим Лухмановым, он приглашал в Морской техникум, и это в какой-то степени