o a3f5f3fb25c31a8f

Когда же он надевал свой выгоревший на солнце зелененький английский макинтош, натягивал

на лысую голову кепочку, то совсем переставал быть похожим на грозного капитана Смирнова.

В трамвае или на улице его можно было принять за обыкновенного служащего какого-нибудь из

многочисленных ленинградских учреждений.

Став морским инспектором, Александр Петрович взялся за дело с энтузиазмом. Он проверял

вахтенных, любил нагрянуть неожиданно или прокрасться ночью незаметно мимо

задремавшего матроса, отвернуть рынду, спрятать ее и потом наслаждаться растерянностью и

смущением вахтенного штурмана. Но страшнее всего были техминимумы, их он принимал у

штурманов и являлся бессменным председателем проверочной комиссии. Он выкапывал такие

вопросы, над которыми часто ломали голову и опытные капитаны. Откуда только он их брал?

Впрочем, на все эти вопросы находились ответы, и они показывали, насколько глубоко знает

морское дело Александр Петрович Смирнов. Вот с этим человеком мне предстояло встретиться

на экзамене в ближайшие дни. Перспектива не из приятных!

В инспекции мне сказали, что сдавать экзамен я могу когда захочу. Три дня я честно готовился.

На четвертый пришел в пароходство, заглянул в инспекцию, тихо закрыл дверь и поплелся

обратно на судно. Александр Петрович принимал экзамен.

«Ну его к черту! Не пойду. Подожду, когда его его будет. Выпадет же такой случай».

Я потолкался в коридоре, послушал, что говорят мои коллеги. Они тоже должны были сдавать

техминимум. Утешительного было мало. Рассказывали страсти.

— До чего дошел Голубчик! Одного спрашивает: «Что значит цифра 273 001 на ящике с

грузом?» Тот, конечно, молчит. Голубчик его больше и спрашивать не стал…

— Это пустяки, вот он Степке Клименову задал…

Я понял, что поступил правильно. Надо было переждать, момент был удобный: «Эльтон»

вставал на капитальный ремонт. Каждый день я приходил в инспекцию, заглядывал в комнату и,

если видел Александра Петровича, уходил. Наконец мне повезло. В инспекции шел экзамен.

Два капитана, члены комиссии, скучающе пытали молодого штурмана. Тот взволнованно, с

красными ушами, объяснял им пользование английской книгой «Лист оф ляйтс». По

капитанским лицам я увидел, что все это им смертельно надоело и думают они только об одном:

скорее бы конец. Я послушал ответы штурмана, решил, что вопросы задают ему простые,

бояться мне нечего, и скромно уселся в уголке, ожидая своей очереди. Через час меня

пригласили к столу.

— Начнем с устава… — Седовласый капитан устало вздохнул. — Расскажите об обязанностях

вахтенного помощника на ходу судна…

Не успел я открыть рта, как за спиной хлопнула дверь и в комнате появился Голубчик.

— Василий Васильевич, Михаил Александрович, — обратился он к капитанам, — попрошу вас

срочно проехать на пароход «Ладога», он стоит у семнадцатого причала. Комиссия уже начала

там работать, а с этим товарищем я займусь сам.

Капитаны весело поднялись, а я уставился на Александра Петровича, как кролик на змею. Все

завертелось у меня перед глазами. Какой-то дурацкий страх наполнил сердце, все, что я знал и к

чему готовился, улетучилось из головы, рот приоткрылся, и я думал только о том, как бы

улизнуть с экзамена. Шутка ли! Остаться один на один с Голубчиком! Да он меня немедленно

зарежет.

«Скажу ему, что мне стало плохо. Сердечный приступ… Или припадок инсценировать?..»

Пока я лихорадочно перебирал в уме возможные варианты отступления, Александр Петрович

разделся, сел за стол, заглянул в опросный листок:

— Ну-с. На «Эльтоне» плаваете? Знаю… Не скажете ли вы мне, между прочим, как по-

английски всадник?

Я, между прочим, ему этого не сказал. Александр Петрович повеселел. Посыпались вопросы:

— Как по прикладному часу порта определить высоту прилива? Не знаете? Тэк-с. А когда

начинается ответственность судна за груз, если его выгружают стрелами? Тоже не знаете. А что

такое «шорт» и «лонг» тонны? А почему…

Я что-то шамкал в ответ, но все это было так жалко, примитивно, а главное — неверно, что я

сам себе поставил бы двойку.

— Неважно, голубчик, — наконец проговорил Александр Петрович. — Перейдем к правилам

предупреждения столкновений судов в море. Их-то вы уж должны знать.

Он подвел меня к застекленному ящику. Это был тренажер. Для строгого экзаменатора прибор

представлял неограниченные возможности проверить знания правил. Он мог зажигать судовые

огни в любых сочетаниях и композициях, нажатием кнопки подавать туманные сигналы.

— Хорошо. Вы идете в море… — проскрипел Голубчик, — и видите… — Он включил три

красных огня вертикально и три горизонтально. У меня зарябило в глазах.

«Что это такое? — мучительно думал я. — Три красных вертикально — судно не имеет

возможности свободно управляться на ходу… Ну, а эти, черт бы их побрал, красные

горизонтальные?»

Пауза тянулась долго. Голубчику надоело ждать.

— Это что?