o a3f5f3fb25c31a8f

— везде поднимаются черные столбики судовых дымов… А погода, как назло, тихая, ясная, с

голубым небом. Не верится, что в такую погоду может случиться что-нибудь плохое.

Но первые потери начались сразу же после восемнадцати часов, когда на мине подорвался и

затонул пароход «Элла», а через пятнадцать минут раздался взрыв на ледоколе «Криш

Вальдемарс». В это же время гитлеровские самолеты атаковали пароход «Вирония». Он потерял

управление, но к нему подскочил спасатель «Сатурн» и взял на буксир…

— Смотрите — катера! Торпедные катера! Держат курс на нас, а наш лидер ведет по ним огонь!

— кричит кто-то на палубе «Папанина».

Издалека на теплоход несутся маленькие черные точки. Но Голубчик уже заметил их и

спокойно, как на учении, командует:

— Лево на борт! Малый!

Катера не успевают выпустить свои торпеды. Огонь эсминца накрывает их. Прямое попадание!

Два катера пошли на дно, третий повернул обратно.

— Полный ход! На прежний курс! — командует капитан, и теплоход тяжело уваливает вправо.

Но это только начало. Слышится гул фашистских самолетов.

— Огонь!

Непрерывно стреляют зенитки «Папанина». Небо расцвечено белыми комочками разрывов.

Самолеты улетают в сторону. Все облегченно вздыхают. Пронесло.

Идет «Папанин». Он где-то в центре каравана. Позади и впереди него движутся в кильватер

суда. Сколько же их? Капитан насчитал более пятидесяти, но это только те, что видят глаза.

Теперь, когда весь караван вытянулся в линию, надо ждать худшего. И оно наступает. Оно

подстерегает теплоход повсюду. Хорошо, что сигнальщики зорко следят за морем.

— Справа по борту, курсовой пятьдесят, мина! Вот она, «рогатая смерть», чуть покачивается на

воде, показывает, как улитка, свои рожки и блестящее, жирное тело. Она ждет, чтобы судно

прикоснулось к ней, и тогда…

— Слева, курсовой двадцать пять, мина!

— Полный назад! Право! Теперь лево!

Лавируя между двумя минами, Александр Петрович проводит теплоход.

— Самый малый! Судно еле движется.

— По носу мина!

Кажется, «Папанин» попал на минное поле. Сейчас бы остановиться, осмотреться… Но этого

нельзя делать. Надо идти вперед. По вискам у капитана стекают струйки пота. Теперь от его

умения, искусства маневрировать и хладнокровия зависит все. На борту три тысячи человек.

Среди них много истекающих кровью красноармейцев, краснофлотцев и командиров. Они

надеются только на него… Но необвехованный так называемый «фарватер» полон мин. Куда

уйти от них? Справа и слева минные поля. Раздумывать нет времени. Вперед! Осторожно, но

только вперед. Хоть черепашьим ходом…

Военные корабли отражают атаки самолетов и катеров. Прикрывают транспорты.

Мины попадаются реже. «Папанин» вырвался на чистую воду. Можно прибавить ход.

— Вы поели бы, Александр Петрович, — говорит помполит Новиков, он тут же на мостике. —

Ослабеете совсем.

Капитан отрицательно качает головой.

— Ладно, — на лице помполита появляется что-то вроде улыбки, — пойду распоряжусь, чтобы

принесли горячего чаю…

Но он не успевает спуститься на палубу.

— Самолеты! Справа!..

Его голос, как и все звуки на судне, заглушает вой самолетов. Они близко. Вот они уже

пикируют на «Папанина». Летят бомбы… Кровь сворачивается в жилах от их пронизывающего

свиста. Оглушительно стреляют зенитки «Папанина».

— Право руль!

Бомбы падают в море, в нескольких десятках метров от судна. Они взрываются, поднимая

пенные столбы. Гул проносится по воде.

— Еще одну отбили, — отирает пот Новиков, у него подрагивают губы. — Пойду за чаем…

Как будто самолеты оставили «Папанина» в покое. Улетели и пикируют где-то позади. Слышны

взрывы, видна поднимающаяся кверху вода. Надолго ли?

Александр Петрович входит в рубку. Так хочется прилечь, и так устали ноги от непрерывного

стояния… Сбросить бы десяток лет — не было бы этой страшной усталости, она парализует все

тело и мозг… «Прилягу на десять минут. Только на десять минут», — думает капитан и говорит

Новикову, тот уже снова в рубке:

— Скажите помощнику, пусть побудет у телеграфа, смотрит внимательно. Я немного отдохну.

Если что… немедленно… Черт возьми, как болит голова…

Начинает смеркаться. Это уже лучше. Но летние ночи короткие…

— Александр Петрович! На мостик! — раздается взволнованный голос второго штурмана. —

След торпеды! Скорее!

Капитан не успел прилечь. Он уже около рулевого. Старческие, но опытные и еще зоркие глаза

сразу заметили белую полосу на спокойной сиренево-розоватой поверхности.

— На торпеду! — закричал он и сам повернул штурвал. Торпеда прошла по борту…

Будет ли конец этим атакам? И какой конец? Позади и впереди тонут суда, мечутся катера,

подбирают людей из воды. Неужели и «Папанина» ждет такая же судьба? Если такая же, то

погибнет много его пассажиров. Они не могут не только плыть, а даже двигаться

самостоятельно. Нет! Надо приложить все силы, все уменье, чтобы спасти людей…

Ленинград все ближе и ближе… Повеселели раненые бойцы. Уже то там, то здесь можно