o a3f5f3fb25c31a8f

«Хасан», а утром мы пошли туда обменяться мнениями о происходящем в порту.

В каюте у старшего механика кроме самого хозяина сидели капитан Хрисанф Антонович

Балицкий и помполит Павел Варфоломеевич Гребенкин. Они были встревожены.

— Понимаете, товарищи, — нервно поправляя пенсне, говорил Хрисанф Антонович, — меня

беспокоит это огромное скопление судов и отношение к нам портовых властей. А гестаповцы!

Те просто хамят. Раньше такого никогда не было… И эти военные приготовления. В чем дело?

— Вообще, творится что-то подозрительное, — поддержал капитана старший механик Устинов.

— Только четырнадцатого июня я засек тринадцать крупнотоннажных судов, которые вышли из

порта полные солдат и всякого вооружения. На следующий день два из них вернулись обратно

пустыми. Значит, ходили совсем недалеко.

— Буш говорил под большим секретом, что все эти приготовления против Англии, — сказал

мой капитан, — но я все-таки хочу съездить в Берлин к представителю Морфлота Горлову. Как

вы думаете, стоит?

— Безусловно. Все узнаете и нам расскажете. А с другой стороны, непонятно, почему наши

продолжают посылать в Штеттин суда? Неужели ничего не знают и не подозревают?

— Между прочим, из Берлина приезжал наш представитель, я ему доложил обстановку и

высказал свои опасения. Так он меня в паникерстве обвинил, — с некоторой обидой сказал

Балицкий. — Говорит, что через несколько дней закончат погрузку и мы идем в Ленинград.

— Только бы скорее, — вздохнул Гребенкин. — Так надоело здесь стоять и смотреть на их

собачью свадьбу.

Мы посидели на «Хасане» еще с полчаса и неуспокоенные вернулись на «Эльтон». Тревога

наша росла, хотя никто не хотел произнести того, что думает. Посчитают паникером. Балицкий

все-таки отдал распоряжение: «Держать машину и все механизмы в пятиминутной готовности».

Может быть, придется срочно уходить из порта.

На следующее утро приехал Буш. С большим неудовольствием он выслушал предложение

капитана работать вторую смену.

— Я понимаю. Очень все сложно. На вторую смену надо оставлять и складских рабочих, и

счетчиков, и береговых грузчиков. А людей не хватает. Ну, ладно, ладно. Сделаю для вас

исключение, капитан. Вы же мой друг, верно?

Эта «дружба» обошлась капитану в килограмм масла, круг колбасы и две бутылки водки. Буш

повеселел, сунул «презент» в машину, а мы расписали команду по бригадам и с четырех

приступили к работе. Выгрузка двигалась споро, весело. Никакого сравнения с немецкими

грузчиками. К двенадцати ночи в трюмах поубавилось. На следующий день объявили

соревнование между трюмами и бригадами. Дело пошло еще быстрее.

— Мы вам покажем, на что способны! — кричал бригадир трюма номер три Володя Суслов. —

Держитесь!

Через три дня выгрузку закончили. Буш приехал, заплатил деньги команде аккуратно, по

ведомости. Но грузить судно нашими силами отказался категорически.

— Много тяжеловесов. Нужны квалифицированные грузчики. Я не могу отвечать, если кому-

нибудь из ваших людей отдавит ногу, руку или голову. Как только освободится кран, перетянем

пароход и начнем… Как скоро? Как будет возможно.

На этом разговор кончился. Буш, не заходя к капитану, исчез. Потянулись тоскливые дни

ожидания. Буш разводил руками:

— Ничего не могу сделать. Мы платим ваши убытки. Война.

По корме, готовая к отходу, сиротливо стояла «Аусма». Фарватеры, по словам ее капитана, все

еще не очистили от мин. Когда? На этот вопрос никто ответить не может. Харбор-мастер звонил

в военное министерство. Оттуда сказали, что сообщат.

Наш капитан уехал в Берлин, в Торгпредство. Мы ждали его возвращения с нетерпением.

Приехал он через два дня веселый, довольный и бодрый.

— Ну, как дела? Почему не выпускают «Аусму»? Не грузят нас? — Мы засыпали его

вопросами.

— Не волнуйтесь, товарищи. В Берлине обо всем знают. Не надо возмущаться, нервничать.

Этим делу не поможешь. Все будет в порядке, так сказал Горлов. Пойду расскажу Балицкому.

Сообщение капитана немного успокоило нас. Раз сам Горлов говорит. Что ж делать? Ждать так

ждать. Война.

На следующий день мы опять взволновались. В порт пришел груженый теплоход Балтийского

пароходства «Днестр», да еще привез команды на строящиеся в Гамбурге шаланды! Как же так?

Фарватеры замусорены минами, а суда идут в порт. Капитан «Аусмы» снова побежал в

управление порта. Ответили лаконично:

— Не могли же мы бросить теплоход в море? С опасностью для жизни тральщики провели его в

порт. Мы должны были рисковать.

Слова звучали правдиво, но все же что-то продолжало тревожить нас. Всю последующую

неделю советские суда простояли без движения, и вот наконец перетяжка. «Эльтон» и «Хасан»

поставили под погрузку. Мы облегченно вздохнули. Ну, кажется, скоро уйдем. Трое суток

хорошей работы — и конец. Но хорошей работы мы не дождались. Каждую смену в трюмах