o a8f4e5e3a1273b3b

О том, что на мне Маргарита, я помнил всегда. Я оборачивался и находил ее тихий

бирюзовый взгляд. Я ей подмигивал, и она энергично моргала мне обоими глазами, одним

у нее пока не получалось.

Дед давно вышел в отставку, но все преподавал в военном училище, потому что он меня

еще «не поднял». Всю жизнь они с бабой кого-нибудь «поднимали» - то маму, то, после ее

смерти, нас с Иркой. Теперь вот они поднимали Маргариту, хотя, конечно, подразумевалось, что процесс поднимания Маргариты не будет ими завершен в силу

естественных возрастных причин, и что эта миссия будет переложена на мои плечи, к тому

времени - так предполагалось - уже достаточно «поднятые». Имелась в виду приличная, хорошо оплачиваемая работа и «хорошая семья», в которую нас с Маргаритой необходимо

пристроить путем моей удачной женитьбы. Чтобы иметь возможность умереть спокойно.

Баба тоже занималась этой проблемой, даже более деятельно, чем дед. Однажды я

застал дома незнакомую девушку, баба ее поила чаем, и та старательно пила этот чай. И

ждала меня. И я пришел. Смотрю - девушка сидит, ничего, полненькая, симпатичная, глаза

большие. Ну что я ей? Что она мне?

...Вчера на привычном месте, привычно прижатая будильником, меня ждала новая

кандидатура. Не подходя к столу, я разделся, натянул домашнее - тренировочные брюки, еще со школьных уроков физкультуры, и старый свитер с латками на локтях. И только

потом, вздохнув, заглянул в бумажку. Там было написано: «Иван Сергеевич - 38-87-90».

Впервые я почувствовал интерес к бумажной кандидатуре. Я выглянул в столовую и

спросил:

- Дед, что - хорошая девочка этот Иван Сергеевич?

Дед сложил газету и снял очки.

- Вот что, сынка, - сказал он, - я уже звонил и обо всем договорился. Им нужен юрист.

Завтра к десяти явишься к нему, к этому Ивану Сергеевичу. Будешь работать по-

человечески.

- Я не безработный, - тихо сказал я.

- Хватит. Я вижу, в кого ты превратился. Не спишь, не ешь, похудел как черт, вчера

ночью кричал...

- Мне снилось, что ты меня замуж выдаешь.

- Дуся! - крикнул дед, побагровев.

И тогда из кухни выкатилась тяжелая артиллерия.

- Санечка, - умоляюще проговорила баба, - это прекрасная спокойная должность - юрист

в тресте «Метростроя». Оклад сто сорок плюс тридцать процентов премиальных каждый

месяц.

- Нет, - сказал я.

- В Москву будешь ездить, даже за границу, ты же знаешь, мы в Венгрии метро строим.

Бесплатный проезд по железной дороге.

- Нет! - сказал я.

Дед отшвырнул газету, вскочил и заходил по комнате, яростно сжимая и разжимая

крепкие волосатые кулаки.

- Ты знаешь, Дуся, как у них называется машина, которая возит пострадавших? -

спросил он на ходу и выкрикнул победно: - Труповоз!..

Баба ахнула, но деду этого показалось мало.

- Он, именно он должен разгребать помои общества! Кончится тем, что какой-нибудь

бандит надерет ему уши. Нашел призвание! Целыми днями только и слышишь об

ограблениях и убийствах.

- Коля, здесь ребенок! - напомнила баба.

- Подумаешь, вчера он этому ребенку объяснял, что такое судебно-медицинская

экспертиза! - и дед грозно остановился передо мной, и жестом пророка ткнул пальцем в

угол, где в кресле с ногами сидела Маргарита и мерцала своими кошачьими глазами.

- Деду-усь, - певуче протянула она, - а знаешь, как интересно.

Но дед, не снимая указующего перста с Маргариты в кресле, выставил вперед свою ногу

старого гладиатора и сказал патетически:

- Его убьют в перестрелке, Дуся. Ему плевать, что станет с ребенком.

Я нервно расхохотался и ушел к себе, хлопнув дверью. Походил по комнате, посвистел, глянул на Иркину фотографию за стеклом книжной полки. Я люблю смотреть на эту

фотографию, она меня успокаивает. Ирка снята на пляже. Стоит веселая, обмотанная

полотенцем, и за нею вздымается облако - белое, клубистое, в полнеба. Где-то сейчас это

облако? Унеслось, развеялось, затерялось в чужих краях...

В нашей семье многое подразумевалось. Так, например, подразумевалось, что я

Маргарите - братик Саша, хотя на самом деле ей, согласно субординации, следовало звать

меня дядей Сашей. Подразумевалось, что моя дурацкая сестра Ирка, Маргаритина мать, живет в Москве со своим вторым мужем Витей. Хотя на самом деле Витя приходился ей

первым мужем, а Маргарита была в свое время принесена нам в подоле легкомысленного

Иркиного платьица, голубого, в белый горошек. Подразумевалось, что Ирка - мать-

одиночка, хотя на самом деле представить Ирку матерью было не под силу даже самому

доброжелательному, самому умиленному воображению.

Подразумевалось, что Ирка гордо решила рожать Маргариту, хотя в действительности, благодаря Иркиному сверхъестественному легкомыслию, дело обнаружилось спустя

месяцев пять, и на мое нынешнее счастье Маргариту убивать было поздно, и пришлось ее

рожать на этот свет. Сейчас я холодею при мысли, что могло быть иначе.

Подразумевалось, что еще до рождения Маргариты Ирка выгнала Толю-рыжего и

решила воспитывать ребенка сама, хотя на самом деле Толя-рыжий, детина с наглой

мордой, жил в соседнем подъезде и не собирался жениться на Ирке, а значит, и выгонять

его было неоткуда. Подразумевалось, что я, как брат и защитник, ходил выяснять