О борьбе с проституцией

Г. Зньковскій укоряетъ меня теоретическимъ «смотрніемъ въ корень» въ ущербъ (?) живому, практическому длу, и черезчуръ, по его мннію, большимъ значеніемъ, которое я придаю въ вопрос о проституціи фактору экономическому. Онъ напоминаетъ мн, что зло проституціи можетъ быть порождено и иными соціальными причинами и принужденіями, какъ, напримръ, въ античномъ мір существовала проституція религіозная. Но возраженіе г. Зньковскаго не опровергаетъ, a только подтверждаетъ необходимость «смотрнія въ корень», которое онъ странно ставитъ мн въ вину. Экстатически-чувственные восточные культы, проникавшіе и въ Европу, создали религіозную проституцію, отголосокъ докультурной поліандріи. Существуетъ ли религіозная проституція въ настоящее время? Нтъ, не существуетъ, – по крайней мр, въ странахъ европейской цивилизаціи. Что убило ее? Старанія античныхъ аболиціонистовъ? Увы, ихъ не было. Убила «коренная реформа»: міровая побда религіозныхъ культовъ духа (іудаизма, христіанства, ислама, – изъ древнихъ религій: мираизма, Изиды, синкретической религіи неоплатониковъ) надъ культами плоти. Религіозная проституція умерла потому, что засохъ корень ея, уничтожились культы, желавшіе проституціи. Наша проституція происхожденія экономическаго. Корень ея – женское неравенство съ мужчиною въ трудовыхъ правахъ и заработной плат. Женщина поставлена въ невозможность существовать иначе, какъ на счетъ мужчины, пріобртающаго ее, семейно или внсемейно. Самостоятельная жизнь для женщины окупается такимъ жестокимъ, тяжкимъ, почти аскетическимъ подвигомъ, что нести его бодро и успшно дано только натурамъ выдающимся, необычайнымъ, святымъ; это – героини и мученицы идеи. Для женщины средняго уровня способностей и энергіи, самостоятельная трудовая жизнь, – крайне неблагодарно вознаграждаемая, житейская каторга. Для женщины слабой утомленіе этою неблагодарною каторгою заурядъ разршается въ дезертирство изъ-подъ трудового знамени: самопродажею обратно подъ мужскую опеку и на мужскіе кормы. Таковы отвратительные браки съ первымъ встрчнымъ, лишь бы хлбомъ кормилъ, – и проституція. Марья Андреевна вь «Бдной Невст» – очень близкая родственница Сон Мармеладовой. И покуда Марьямъ Андреевнамъ нтъ дороги къ достаточно сытному куску хлба иначе, какъ черезъ спальню Максима Беневоленскаго, – наивно изумляться и плакаться, что Марьи Андреевны гибнутъ въ неравныхъ, вынужденныхъ бракахъ сотнями тысячъ. Это – роковое, неизбжное. Покуда Соня Мармеладова не въ состояніи накормить себя, помочь измученнымъ трудомъ мачех, ссудить отцу двугривенный на выпивку, да хоть сколько-нибудь прибрать и хоть копечнымъ пряникомъ побаловать малютокъ Мармеладовыхъ, – не въ состояніи иначе, какъ навязываясь прохожимъ на Невскомъ проспект, – до тхъ поръ наивно изумляться и слезно плакаться, что Сонями Мармеладовыми кишать вечернія улицы и дома терпимости. Это – роковое и неизбжное. И тутъ аболиціонистическое движеніе, при всей его почтенности, совершенно безсильно. Потому что, какъ изъ сотни кроликовъ не выходитъ одной лошади, такъ и тысячи падшихъ женщинъ не составляютъ собою проституціи. И, въ соотвтствіи съ тмъ, даже тысячи двушекъ, не допущенныхъ къ самопродаж или извлеченныхъ изъ нея филантропическимъ путемъ, все-таки не ршаютъ проституціоннаго вопроса: что обществу длать, чтобы исцлиться отъ проституціонной язвы. Кто беретъ на себя смлость посильно разсуждать о загадк столь глубокой важностя, тому, право же, лучше смотртъ въ корень ея, чмъ довольствоваться плаваніемъ по видимой поверхности вопроса…

Я говорилъ и повторяю:

Очистить общество отъ проституціи можетъ только ршительная, полная переоцнка культурою будущаго столь огромной міровой цнности, какъ женщина: крутой переломъ въ нашихъ отношеніяхъ къ ея личности, труду, образованію, праву.

Цитируя мои слова, г. Зньковскій признаетъ, что съ ними «врядъ ли кто не согласится, – врядъ ли не согласятся и т, непріятные для г. Икса, люди, которые такъ энергично борются съ проституціей».

Откуда взялъ г. Зньковскій увренность, будто мн непріятны люди, которые энергично борются съ проституціей, и за что онъ бросаетъ въ меня этою оскорбительною фразою, – оставляю на его совсти. Не въ томъ дло. Главное «врядъ ли кто не согласится». Что касается аболиціонистовъ, то, конечно, они, какъ боле и ближе знакомые съ условіями проституціоннаго міра, даже не «врядъ ли», a прямо-таки должны согласиться прежде всхъ другихъ. Но тутъ-то и обличается мое коварство. Я сказалъ очень хорошо, по аттестаціи г. Зньковскаго. Но, – это? господа, будетъ уже не мое, a г. Зньковскаго «но»: – «Обратите вниманіе на его (т. е. мои) слова: «ршительная полная переоцнка», «крутой переломъ». Такъ какъ ясно, что этотъ крутой переломъ и ршительная переоцнка во всемъ объем наступятъ очень и очень нескоро, то, конечно, должно остаться совершенно спокойнымъ и ровно ничего не длать, такъ какъ ни единоличными усиліями, никакими конгрессами «крутого перелома» несоздать».