Читаем О Чехове полностью

..."раскрытое окно, с веткой белых цветущих вишен, влезающих из сада в комнату".

Подчеркнуто мною. И. Б.

***

"Спектакль налаживался трудно - и не удивительно: пьеса трудная. Ее прелесть в неуловимом, глубоко скрытом аромате.

Чтобы почувствовать его, надо как бы вскрыть почку цветка и заставить распуститься его лепестки. Но это должно произойти само собой, без насилия, иначе сомнешь нежный цветок, и он завянет".

(! И. Б.).

***

"- Послушайте! - рассказывал кому-то Чехов, но так, чтобы я слышал, я напишу новую пьесу, и она будет начинаться так: "Как чудесно, как тихо! Не слышно ни птиц, ни собак, ни кукушек, ни совы, ни соловья, ни часов, ни колокольчиков и ни одного сверчка.

Конечно, камень бросался в мой огород".

***

"Вишневый сад" - тяжелая драма русской жизни".

А он считал ее комедией и уверял, что Алексеев и Немирович не дочитали этой пьесы до конца...

(И. Б.)

{397}

***

"В первый раз с тех пор, как мы играли Чехова, - приводит в своей книге Ермилов отрывок из воспоминаний Станиславского, - премьера его пьесы ("Вишневый сад") совпала с пребыванием его в Москве ...при том же первое представление совпало с днем именин Антона Павловича - 17 января 1904 года".

..."надо было подумать и о самом чествовании и о подношениях Антону Павловичу. Трудный вопрос. Я объездил все антикварные лавки, надеясь там набрести на что-нибудь, но, кроме великолепной шитой музейной материи, мне ничего не попалось. За неимением лучшего пришлось украсить ею венок и подать его в таком виде...

- Послушайте, ведь ж е чудесная вещь, она ж е должна быть в музее, попрекал он меня после юбилея.

И все другие подарки, поднесенные Чехову, не удовлетворили его, а некоторые так даже рассердили своей банальностью.

- Нельзя ж е, послушайте, подносить писателю серебряное перо и старинную чернильницу.

- А что же нужно подносить?

- Клистирную трубку. Я же доктор, послушайте. Или носки. Я

ж е в рваных носках хожу. "Послушай, дуся, - говорю я ей, - у меня палец на правой ноге вылезает". - "Носи на левой ноге", говорит. Я же не могу так! - шутил Антон Павлович и снова закатывается веселым смехом".

Думаю, что это дурацкая и гадкая выдумка чья-то - ужели Станиславского?

***

"Еще менее мне понятно, почему Чехов считается устаревшим для нашего времени и почему существует {398} мнение, что он не мог бы понять революции и новой жизни, ею созданной?

Было бы, конечно, смешно отрицать, что эпоха Чехова чрезвычайно далека по своим настроениям от нынешнего времени и новых воспитанных революцией поколений".

***

"Тогда среди удушливого застоя в воздухе, не было почвы для революционного подъема. Лишь где-то под землей, в подпольях, готовили и накапливали силы для грозных ударов. Работа передовых людей заключалась только в том, чтобы подготавливать общественное настроение, внушать новые идеи, разъясняя несостоятельность старой жизни. И Чехов был заодно с теми, кто совершал эту подготовительную работу".

***

"Время шло. Вечно стремящийся вперед Чехов не мог стоять на месте. Напротив он эволюционировал с жизнью и веком".

***

"По мере того как сгущалась атмосфера, и дело приближалось к революции, он становился все более решительным".

{399} "В художественной литературе конца прошлого и начала нынешнего века он один из первых почувствовал неизбежность революции, когда она была лишь в зародыше, и общество продолжало купаться в излишествах".

И он!!

***

"Человек, который задолго предчувствовал многое из того, что теперь совершалось, сумел бы теперь принять всё предсказанное им".

И Станиславский не посмел не написать этих последних двух страниц!

--

Вл. И. Немирович-Данченко. "Чехов". "Передо мной три портрета Чехова, каждый выхвачен из куска его жизни". (! И. Б.) Подчеркнуто мною. Ив. Б.

***

..."вождь тогдашней молодежи Михайловский не перестает подчеркивать, что Чехов писатель безыдейный, и это влияет, как-то задерживает громкое и единодушное признание".

А между тем Лев Толстой говорит:

"Вот писатель, о котором и поговорить приятно".

{400}

***

"А старик Григорович идет еще дальше. Когда при нем начали сравнивать с Чеховым одного мало даровитого, но очень "идейного" писателя, Григорович сказал:

- Да он недостоин поцеловать след той блохи, которая укусит Чехова.

А о рассказе "Холодная кровь" он сказал, правда почти шопотом, как что-то очень дерзкое:

- Поместите этот рассказ на одну полку с Гоголем, - и сам прибавил: вот как далеко я иду".

***

..."он поставил свою первую пьесу "Иванов" в частном театре Корша. Написал он "Иванова" в восемь дней залпом. Предлагать на императорскую сцену он и не пытался. Отдал в частный театр Корша. Там в это время служил чудесный актер Д а в ы д о в".

Вот Давыдов был действительно чудесный! (И. Б.)

Подчеркнуто мною. И. Б.

***

..."я не знаю, был ли Антон Павлович вообще с кем-нибудь очень дружен. Мог ли быть?"

Думаю, что нет.

{401}

***

..."К матери у него было самое нежное отношение... И вся она была тихая, мягкая, необыкновенно приятная".

Верно.

***

"Отец. Я встречал его редко. Осталось в памяти у меня невысокая, суховатая фигура с седой бородой и с какими-то лишними словами".

Хорошо сказано.

***

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза