О чем я молчала. Мемуары блудной дочери

В глубине души я также винила Мехрана. Его уклончивость, сперва казавшаяся мне такой привлекательной, начала меня утомлять. Он порвал с девушкой, о которой мне рассказывал, но лукавил, постоянно устраивал мне проверки и упоминал о той или иной девушке, которую встретил на вечеринке, но уверял, что ни одна из них ничего для него не значила. Позже я поняла, что мое молчание, мое собственное двойственное к нему отношение спровоцировало такое поведение. Стоило мне как бы невзначай сообщить Мехрану о своем новом женихе, как он вдруг начал уверять меня, что мне не надо выходить замуж, что он всегда «был рядом» и был верен мне абсолютно и безоговорочно. Но было уже слишком поздно.

Человек порой испытывает облегчение, поручая свою жизнь кому-то более решительному, чем он сам. Мехди знал, чего хочет, а я глупо радовалась новой замужней жизни, которую он мог мне предложить. Меня всегда тянуло к мужчинам, похожим на отца, к интеллектуалам, идеалистам, которые считали, что у них есть миссия, к мужчинам, которые хотя бы в теории, пусть не на практике, были гибкими и мягкими. Мехди же представлял собой полную противоположность отца. Я вышла за него не потому, что чего-то от него ждала, а потому что хотела играть роль, которую он для меня приготовил. Я закончила школу и подала заявку на поступление в Калифорнийский университет в Санта-Барбаре на литературный факультет. Мехди учился на электротехническом в Оклахоме, а мне, как и моей матери, казалось, что я слишком много времени провожу в книгах. Брак вызывал у меня много сомнений. У Мехди были очень жесткие понятия о ролях мужа и жены, свои собственные строгие правила на этот счет. Я убедила себя, что именно поэтому он мне подходит, хотя иногда мне казалось, что мне уготована судьба «еще одной умной женщины, чья жизнь прошла напрасно».

Ирония крылась в том, что мы с матерью выбрали его по одной и той же причине: он знал, чего хотел, и прошел мамин лакмусовый тест на подходящего жениха. «Моя дочь не будет домохозяйкой, она должна закончить образование», – сказала она ему, когда они впервые встретились. Он будет гордиться образованной женой, заверил он ее, если родители готовы оплатить ей обучение. Я к тому времени стала уже своего рода экспертом по «решительным» мужчинам. Знала, что не так уж они несгибаемы, просто такими кажутся. Поскольку у них на все есть формула, которую они принудительно применяют, они кажутся уверенными в себе. Но при столкновении с неожиданным не знают, что делать. И в кризис становятся беспомощнее самых слабых женщин, над которыми доминируют, втайне их опасаясь.

И все же у Мехди было кое-что, чего не было у меня: стабильная счастливая семья. Она так отличалась от моей: члены его семьи не страдали и не жили, словно ступая по тонкому льду. Они собирались дома за большим столом, веселились или сердились. Вместе проводили праздники и каникулы и путешествовали всей огромной толпой. Наша семья рядом с ними казалась такой одинокой. Мы по-своему заботились друг о друге, иногда, пожалуй, даже слишком, но эта забота всегда была пронизана тревогой и терзаниями.

Я сделала ровно то, чего от меня хотела мать. Позже она все отрицала и заявляла, что с самого начала была против этого брака, но отец в дневнике несколько раз упоминает, как она настаивала на нем и торопила его. Сам же он пытался отсрочить свадьбу, попросил ее подождать, пока мой дядя проконсультируется с Кораном, однако мать шла напролом. Она подготовила свадьбу с головокружительной скоростью, а я все это время ходила как в тумане. Прошло меньше двух месяцев со дня, как я решила выйти за Мехди, и я в коротком белом свадебном платье, заплаканная, с маленьким тортом отправилась к папе в тюрьму. Я решила повидаться с ним за несколько часов до свадебной церемонии, которая должна была пройти у нас дома. Всю ночь накануне свадьбы я плакала, плакала по пути в тюрьму и прекратила лишь за час до церемонии.

В день свадьбы мать все повторяла, что наши судьбы очень похожи: ее отца тоже не было на ее свадьбе. Отец же написал в дневнике, что наши с ним судьбы, видимо, «переплетены», так как я совершила ту же ошибку, что и он. В странном параграфе, написанном от третьего лица, он рассуждает: «Наконец судьба Азар стала такой же, как у ее отца. Она сама себя толкнула на замужество. Поскольку дома она была несчастна, пока ее отец отсутствовал, она предпочла сбежать. Так единственный человек, кто постоянно думал обо мне, перенес свою привязанность на другого». Мой брат провел половину летних каникул в Исфахане. Его вызвали в Тегеран, и несколько дней перед свадьбой он ходил по двору и уговаривал меня все отменить. На звонки Мехрана я не отвечала. Он, как и остальные мои родственники со стороны отца, понимал, что у нас с Мехди очень мало общего и был крайне удивлен моим выбором.