О чем я молчала. Мемуары блудной дочери

«Вчера приходили Незхат и Азар, – написал в дневнике отец. – У Азар новый жених. Она уже нескольким отказала. Этого зовут Мехди Мазхари, он сын полковника Мазхари. Я знаком с генералом Мазхари, его дядей: он хороший человек. Очень известная в Азербайджане семья. Но меня беспокоит, с одной стороны, отношение ее матери, моя собственная проблема и наивность и неопытность Азар, а с другой – мне больно видеть, как Азар мучается из-за обстановки дома. Возможно, это и толкнуло ее к замужеству… Ее мать торопится решить вопрос как можно скорее. Думаю, она хочет устроить свадьбу, пока еще занимает парламентский пост. Азар постоянно плачет, она несчастна. Не хочет выходить замуж, пока я в тюрьме, но я не знаю, когда меня освободят; не может же она от меня зависеть».

Семья Мехди Мазхари – семья военных – была во многом полной противоположностью нашей. Мехди был единственным мальчиком, родившимся намного позже самой младшей дочери Мазхари; мать души в нем не чаяла. Когда мы познакомились, он учился на последнем курсе факультета электронного машиностроения университета Оклахомы. Любил Фрэнка Синатру, главным образом потому, что тот символизировал определенный образ жизни: богатство, обаяние, общественное признание, прислуга в белых перчатках за обеденным столом. Его родные были беззастенчивыми материалистами, в то время как мои не придавали значения материальным ценностям.

Поначалу я не приняла его предложение всерьез. Я его не любила. Он даже не казался мне физически привлекательным. Прежде за мной никто настойчиво не ухаживал, кроме Бехзада, но за него я всерьез замуж никогда не собиралась. Я не обращала внимания на Мехди, пока в какой-то момент тот не обратил внимания на меня. Мать разрешала мне общаться только с одним мальчиком моего возраста – Бахманом, сыном своей подруги Алангу. Она считала, что ему можно доверять, в отличие от шурина дяди Хусейна и прочих представителей отцовской семьи: те, по ее мнению, плохо на меня влияли. А вот с Бахманом и его друзьями мне общаться разрешали, мать считала их «безопасными». Мехди был другом Бахмана.

После ужина Мехди позвал меня в столовую. Я стояла, а он сидел на стуле. Он взял меня за руки и произнес:

– Хочу на тебе жениться.

Я промолчала. Он спросил:

– А ты не догадывалась?

– Я об этом не думала, – ответила я. Он сказал, что всегда хотел жениться рано и на девушке, с которой ему было бы весело, – в этом я была с ним согласна. Но потом заявил, что его родители уже старые, а он их младший и единственный сын; перед смертью им хотелось бы увидеть, как он женится и заведет детей. Я из хорошей семьи, сказал он, у меня прекрасные связи, хотя я и не одобряю вашу семейную динамику. Мол, в семье только один человек должен носить брюки, а в вашем доме это явно не отец. Еще он добавил, что я сразу ему приглянулась.

– Но я наверняка не единственная, кто тебе приглянулся, – возразила я.

– Да, – ответил он, – но ты такая невинная.

– Невинная?

– Ты училась в Англии, но даже не знаешь, что такое французский поцелуй. – Далее он сообщил, что очень ревнив. – Я буду спать с пистолетом под подушкой, – сказал он и вернулся к обсуждению моей семьи. – Несмотря на то, что случилось с твоим отцом, у вас хорошая семья, известная, с отличной репутацией. – Потом я разрешила ему себя поцеловать, главным образом для того, чтобы он не требовал от меня ответа здесь и сейчас. Позже мне пришло в голову, что, услышав, как он сформулировал свое предложение, мне надо было сразу понять, что будет дальше. Оно смутно напомнило мне предложение, сделанное господином Коллинзом Элизабет Беннет в «Гордости и предубеждении». К сожалению, я повела себя совсем не как Элизабет Беннет.

Вечером я вернулась поздно, но мать еще не спала. Я на цыпочках прошла в свою комнату, а она позвала меня из спальни. Там было темно; она уже лежала.

– Ну что, что случилось? – спросила она.

– Он попросил меня выйти за него, – ответила я.

– Что попросил?

– Выйти за него замуж.

– И что ты ответила?

– Ничего.

– Что?!

– Мне надо подумать, – коротко ответила я.

Позже я стала винить мать, что решила выйти за Мехди Мазхари; всем, кто соглашался слушать, твердила, как она посылала меня домой к Мазхари и не ложилась спать, чтобы спросить, как все прошло; как без моего согласия пошла к отцу и донимала его, чтобы он разрешил нам пожениться как можно скорее; как хитро «забыла» об отцовской просьбе посоветоваться с его старшим братом из Исфахана.