О чем молчат выжившие

Кожу, аккуратно сняв и выделав, – на обувь и одежду. Хорошие куртки, штаны, сапоги и даже рукавицы, что и говорить. Если все сделать правильно и подшить с исподу что-то мягкое и теплое, так стоит очень дорого.

Усы и позвоночник, выварив, прокипятив в нескольких интересных отварах, тоже в дело. Мечехлыст, что и говорить, прямо визитная карточка их общины. Гибкая, жесткая струна с острыми гранями пришлась по душе многим в округе, включая торговцев-речников. Хотя это Деда не особо радовало. Спины бедолаг, сидевших на веслах у многих торгашей, пестрили разными шрамами. Следы от мечехлыстов он научился определять быстро.

Иглы употребляли для обороны. Вместо стрел. Только приладь оперение – и все, стреляй в любую не защищенную панцирем живность. Входили те хорошо, а за счет мелких зубчиков по краешкам – выходили куда хуже. Попал, так не выдернуть даже тому, кто на двух ногах, и головой не просто ест, а думает.

Из плавников и оперенья хвоста женщины делали красивые веера. Ну надо же, подумалось Деду как-то, вокруг черт-те что уже двадцать лет подряд, а эти все туда же. Из раковин, что последние лет пять несли жемчуг, понатаскают прозрачно-молочных камушков, наклеят в промежутки межу лучами, выкрасят тонкую кожу в несколько цветов, закрепят растопыренные перья, и вуаля… И ведь торговцы покупают, не скупясь. Раз так, то что выходит? Кому-то оно надо?

Ну, и мясо, куда без него? Вымочить в соли, разрезать на тонкие пластинки, высушить на ветру. Или в уху, та сразу становится жирная, наваристая. Или в редкие праздничные пироги, весной и осенью, когда торговцы привозили муку откуда-то с низовьев.

Полезная рыба – сом… Дед сплюнул. И опасная. У них, с Базы, сомы забрали за время Беды пятнадцать человек. Семерых крепких мужиков-сталкеров, пятерых зазевавшихся на реке женщин. И трех детишек, главную надежду островка.

С того берега, подражая клекоту скопы, несколько раз крикнули. Все верно, пора возвращаться. Дед закрутил рукой в воздухе, показывая в сторону лодок. Ребята, быстро и слаженно собирая добро, двинулись вперед по песку. Дед перевесил свой любимый «семьдесят четвертый» со спины вперед и пошел за ними.

Лодки, три штуки, с веслами, покачивались у противоположной стороны косы. Коса, длинный песочный язык, протянулась почти на километр. С того берега – поселки у Ширяево, с этого – острова. Один из них – дом, Соленый. Базы отдыха, давно слившиеся в одну.

Берег острова надежно прикрывали вбитые сваи с торчащими острыми штырями. Опасаться стоило всегда и всех. Хоть мутировавших животных, хоть людей. Только в трех местах, где виднелись пирсы, можно было подплыть, пройдя между заграждениями и пыхтящими паром боевыми лодками, выполняющими заодно и роль ворот.

Волокушу с сомом затащили в самую большую лодку, тронулись. Оставшиеся две, маленькие ялики, подгребали с краев. Защищали самую большую группу людей и саму добычу. Дед сидел в левой, косился на воду.

Ребятки загребали исправно, чуть слышно сопели, привычно сгибаясь-разгибаясь. Плыть всего ничего, метров двести-триста. Так-то раньше… хоть в свое удовольствие бери летом и переплывай. А сейчас?

И сейчас приходилось плавать, и нырять, и удить, и даже ходить с бреднем. Что раньше из опасного-то что было? На стекло битое напороться, на гвоздь, в ямку провалиться и ногу подвернуть. Ну, или ту же ногу судорогой сведет посреди холодной протоки, и тут как повезет. И, опять же, а сейчас?

Ужедавы, чертовы змеюки, вымахавшие до размеров анаконды, виденной дедом пару раз в столичном зоопарке тогда, до Беды. Сомы эти чертовы, усатая напасть, что и говорить. Жаболюды, появляющиеся откуда-то от Города. Щуки, как Бог свят, превратившиеся в истинных крокодилов, даже плавники стали другими. Тьфу ты…

Барка, закрывавшая вход со стороны косы, пыхтя дизелем, отошла. Мужики, караулившие с одним из двух пулеметов и несколькими гарпунными недопушками, приветливо кивали ребятне. Как же, как же, подрастает подмога.

– Дед, – окликнул старший караула, Семен, – завтра переговоры будут, с летунами. Ты б сходил, помог. Горючку привезли сегодня. Но цену заломили…

– Сколько?

– Шесть тушек отдали, каждая, считай, по семьдесят кило выходила. А они нам отлили от силы литров триста.

– Понял, поговорю.

Почти полтонны рыбы за триста литров горючки. И то, горючка-то не для всех. На крайний случай. Совсем озверели летуны с аэропорта. И ладно бы, летали много, а то понту только…

Как же, горючка – дефицит. Ну, да, так кто спорит? Только жрать господа летуны – всегда за. А огороды разводить или свиней там… за ними как-то не особо водится. Но куда деваться? Еда, понимаешь, возобновляемый ресурс, в отличие от керосина или дизеля. Ага, так и есть. Вот только, если разобраться, люди – тоже ресурс возобновляемый. А променяли бы летуны своего самого завалящего сосунка на его же вес в бензине? То-то и оно, что вряд ли. Сколько ребятишек, занимаясь ловлей, остались калеками? Вытаскивая на берег ту самую возобновляемую жратву? Ну да… пришла Беда, отворяй ворота.