О чем молчат выжившие

Ребята и не думали расходиться. Да и время детское, что и говорить. Молодости спать никогда не хочется. Хорошо, что гитары запретили после десяти вечера. А то, к гадалке не ходи, затянули бы сейчас или «Группу крови», или «Бутылку кефира». Или еще чего. Генная память, вон они, Мастрюки, недалеко. Груша, етит ее, гори гора и прочее. Даже среди трехсот выживших, то ли на беду, то ли на счастье, затесались трое бардов. Нет бы один, а еще двое оказались… хотя бы микробиологами.

Батюшки-светы… Дед вздохнул. Кто о чем, а лысый про расческу. А пацанва, надо же, про войну. Про войнушку. Про жуткую бойню, случившуюся месяц назад в Богатыре. Ну да, когда отряд «базовских» сталкеров сошелся грудь в грудь с красноглинскими. А бойня и впрямь получилась неслабая. Женьке прострелили ногу, Лешке оторвало половину уха. У красноглинских пара ребят недосчиталась пальцев. Хорошо, что хоть не положили друг друга с перепуга. А ведь так оно и вышло, на самом-то деле. Дурак дурака не узнал издалека. А эти?..

Сидят, что-то там тишком рассказывают про собственные подвиги, что ждут впереди. Ребятки, ребятки, слишком поздно вы научитесь ценить жизнь. Этого, к сожалению, не избежать. И говори – не говори, не поймут. Ты им одно, про страх, про кровь, про боль, про слезы, про кишки наружу, да хоть про котелок каши раз в три дня, про счастье в теплом сортире дела сделать, про помыться раз в неделю с мылом… а им все равно подавай подвиги. Ланцелоты, епта, с Галахадами. Тут и впрямь, лучше порой молчать, чтобы не заскучали…

Солнце шарашит по глазам, жестко и беспощадно. Ему вообще накласть три кучи на тебя, на них и на всех остальных вокруг. Жара, лето… Те, внизу, копошатся, что-то роют, таскают на себе, хохочут. Маленькие муравьи, ползущие по паутине траншей, окруженной валом.

– А че так больно? – Немец корчил рожу, косясь на жужжащую хренотень в моих руках. – Когда звезду пробивали, ни хера не так было.

Что можно ответить? Можно рассказать про разные болевые пороги не только у разных людей, а даже у двух плеч одного и того же человека. Или о том, что звезду «пробивали» вместе с котелком самопальной водки. Немец, все такой же недовольный, продолжал кривить рожу и коситься.

Солнце – злое, протыкающее кожу острыми горячими лучами. Она, кожа, сползала с меня раз пять, наверное. На щеках, лбу и носу одна сплошная краснота, плечи давно стали багровыми, но теперь хотя бы не болят. Потеешь постоянно, что в одежде, что без нее. Без одежды часто не походишь, никак не выйдет.

Дагестанская мошкара летает тучами, хотя днем еще не так страшно. От ее укусов иногда распухает целый кусок тебя самого, и порой становится очень больно. И постоянно стараешься носить хотя бы майку. Бронежилет изнутри грязный, мыть его с мылом каждый день не получится. Вода – питьевая, порой отмеряемая в строгом порядке. В канале за бруствером не вода, грязь, черная и жирная. Если надеть броник прямо на голое тело, станешь перепуганным насмерть и побледневшим негром. Потому что кожа станет серой, потому что жилет изнутри постоянно грязный.