О чем молчат выжившие

– Эй, Еж, – окликнул Пахом.

– Что?

– Ты же в курсе, не застегнутый плащ как бы бесполезен?

– Плевать. Нараспашку круче.

– Ага, – Кобра хохотнула. – Скажешь это, когда палкин укусит за пузо.

– От палкина плащ не спасет. Дай бог, броня выдержит.

– Хорош трепаться, – огрызнулся я. – Нашли, о чем болтать.

Из арки донесся странный звук. Скрежет и звон прокатывались эхом, то замирая, то яростно ускоряясь. Вскинув пушки, держась ближе к стенам, медленно вышли во двор.

«Аномалию» обнаружили сразу. По остаткам детской площадки бродил щенок с консервной банкой на башке. Не простой дикий пес – мутант. Его издали выдавала лысая бледно-серая кожа, покрытая гноящимися бубонами и пульсирующими венами, похожими на жирных пиявок.

Наверное, решил облизать донышко и застрял, а теперь тщетно пытался высвободиться. Скулил, глухо рычал, припадал к земле и скреб банку коготками, а когда отчаяние и страх брали верх, носился кругами и бился обо все подряд.

– Век живи – век удивляйся, – философски изрекла спутница и прицелилась. – Спорим на пять патронов, подстрелю уродца с первой пули?

Щенок услышал голоса и замер, подняв тонкий, как у крысы, хвостик. Я думал, бросится наутек, но звереныш потопал в нашу сторону неуверенной косолапой походкой.

– Ни хрена себе он борзый! – Рыжий щелкнул затвором. – Ну, держись, псина…

– Дула в пол! – рявкнул я, и товарищи по старой памяти безропотно подчинились.

– Сам хочешь кончить тварь? Лады. Но следующий, чур, мой!

Спрятал обрез и присел на корточки, негромко посвистывая. Песик подошел ближе, помахивая кончиком хвоста. Протянул руку и ловко схватил край банки. Мутант взвизгнул и попятился, разбрасывая во все стороны пепел.

– Тише… тише…

– Гадость какая, – фыркнула девушка. – Сломай ему шею, и дело с концом.

– Тебе лишь бы шеи ломать.

– Он вырастет и сожрет тебя.

– Не исключено.

Осторожно проворачивая банку, снял ее, как с резьбы, и поставил рядом с ботинком. Бубоны полопались, и уродливую мордочку толстым слоем залил белесый гной. Пес встряхнулся, и зловонные капли брызнули нам на одежду.

– Фу! Гребаный кабысдох!

– Кыш! – топнул ногой, и животина умотала в подворотню, только и видели. Едва слышно добавил: – Когда-нибудь убью тебя. Но не сегодня.

– Какой-то ты добрый стал, – проворчал Пахом.

– Если долго мочить всех подряд, рано или поздно это надоест.

– Забей, – Кобра хлопнула великана по плечу. – У Ежа КСВ.

– Что за КСВ? Не заразное хоть?

Девушка хихикнула.

– Как сказать. Этим вроде все болеют. Кризис среднего возраста. Слыхал о таком?

Он брезгливо махнул рукой.

– Бабская заморочка. У меня все нормально было, никакими кризисами не болел. А Еж размяк просто. Нечисть притихла, целый год с Безымянкой перемирие, вот и заела тоска.

– Война – хреновое средство от хандры, – ответил я.

– А по мне – самое лучшее.

– Поддерживаю, – сталкерша взвалила «масленку» на плечо. – Мутанты хоть и страшные, но довольно тупенькие. А вот человек – самый опасный хищник. С ним интереснее.

В соседнем дворе встретилась шайка хануриков – городское дно, застрявшее на поверхности после бомбардировки. Валяясь пьяными и обколотыми по коллекторам и подвалам, не сгорели заживо и убереглись от разрушительных волн. Но запредельная доза радиации превратила их в живых мертвецов с обожженной кожей и спекшимися потрохами.

Вот только поведение нисколечко не изменилось. Как и раньше, в довоенные времена, зомби в грязных обносках шатаются где попало, а заметив кого, спешно бредут к нему с протянутой рукой. И воют нечто, отдаленно напоминающее «дай».

Самое забавное, что ханурики пристают не только к сталкерам, а вообще ко всем подряд, даже к себе подобным. Если настырного попрошайку не убьют сразу, он начинает размахивать лапами с длинными острыми когтями и реветь во всю глотку, изрыгая миазмы перегара и разложения. От которых, к слову, не всякий респиратор спасет.

Вреда от них никакого, если стаей не нападут. Обычно заморыши в шайки не сбиваются, иначе все закончится знатным побоищем. Но встреченные нами существа вели себя на удивление спокойно. Не задирались, не шумели и держались подальше от арки.

– Во дают, – пробасил Пахом. – Сходку, блин, устроили.

– Странно, – заметила Кобра. – Кажется, их сюда загнали.

– Ха! Вот уж не думал, что эти ребята кого-то боятся. Они ж того, ку-ку напрочь, – верзила покрутил пальцем у виска. – А тут – на тебе – испугались. Чтобы бояться, мозги нужны. Кто вообще может застращать хануриков?

Девушка судорожно сглотнула.

– Эй, Еж. Этих тоже пощадим?

– Этих – нет.

– Слава те господи. – Пахом вскинул дробовик.

– Патроны не трать.

Опустил забрало, распахнул полы плаща и выхватил топорики. В долгих дозорах наточил красавцев столь остро, что сталь пела от одного лишь взмаха. Ближайший ханурик заметил мой выход и поспешил за подачкой, протянув лапу. Чавк! И лапы нет. Резкий удар от себя, и голова слетела с обугленной шеи.