О чем молчат выжившие

Тросы раскачивались, и приходилось делать совсем маленькие шаги. В противном случае амплитуда колебаний увеличивалась, и слететь в воду было как два пальца… об асфальт. Поэтому на то, чтобы преодолеть двадцать метров провала, Шуруп потратил не меньше десяти минут, в течение которых он был беспомощнее, чем когда-либо. Но времени на то, чтобы делать крюк и обходить завод с другой стороны, где переправиться было проще, не оставалось.

Добравшись до «своей» половины моста, сталкер секунду постоял, наслаждаясь твердостью и незыблемостью бетона под ногами, потом отстегнул крюк с этой стороны и аккуратно поместил его под мост. Тросы ослабли, погрузились в воду, и вот со стороны уже и предположить нельзя, что тут можно как-то переправиться.

Сбросив автомат с плеча, сталкер устремился вперед, не забывая оглядываться по сторонам. Территория уже своя, но бдительности терять не стоит. Мало ли.

У входа в цех ему даже не пришлось стучать. Тяжелая железная дверь скрипнула и открылась внутрь. Ну да, сегодня смена Витьки-Звонаря. Тот службу тащит как следует. Наверняка за ним следили, еще когда он на мосту в канатоходца играл. Страховали. На душе даже как-то потеплело сразу.

– Здоров, Шуруп! Как сходил? Целый? – глухо раздалось из-под противогаза невысокого бойца. Витька был одним из немногих выживших срочников. Много ребят полегло за двадцать-то лет. То зверье, то люди. Хотя вопрос еще, кого большим зверьем считать.

– Нормально всё, Вить, спасибо, – так же неразборчиво ответил сталкер.

– Спокойно в городе? – Сталкер только кивнул. Ну да. Если за ходку ни разу стрелять не пришлось – значит, спокойно. Нормально, в общем.

Шуруп добрался до первой гермы, ведущей на лестничную площадку, и отстучал условный код. Колесо крутнулось, дверь приоткрылась. Заходить сталкер не спешил. Он знал, что из темноты на него сейчас смотрит зрачок автоматного ствола, а боец, стоящий на часах, определяет – тот ли пришедший, за кого себя выдает. Благодаря панорамному стеклу противогаза проблем с опознанием не возникло. Как выкручиваются парни, которые ходят в стандартных резиновых «намордниках», сталкер не знал. Да и знать не хотел особо.

Дверь открылась шире, и он смог пройти внутрь. Кивнул на приветствие и тяжело спустился по ржавым металлическим ступенькам на несколько пролетов, добравшись до основной гермы. Там процедура с опознанием повторилась, и сталкер наконец смог расслабиться.

Войдя в шлюзовую камеру, он положил рюкзак и автомат в выдвинувшийся металлический ящик и едва ли не с наслаждением встретил ударившие в тело тугие струи холодной воды. Закончив процедуру дезактивации, сталкер скинул ОЗК и, в чем мать родила, проскочил вторую дверь, нырнув в пристроенную тут же душевую. С наслаждением вымылся под горячей водой, снял с крючка самолично повешенную туда перед выходом холщовую сумку с «домашней» одеждой. Натянул вылинявший камуфляж и направился в каморку дезактиваторов.

– Привет, мужики! – он толкнул дверь с улыбкой, которая тут же погасла. На смене, помимо Илюхи Фокина, улыбчивого молодого парня, был Кастет – коллега Шурупа, один из немногих сталкеров убежища.

– И тебе не хворать, – проскрипел тот.

С Кастетом у Шурупа отношения были не очень. Тот был года на три старше. До войны он был практикантом, постигавшим на заводе секреты слесарского ремесла. После Кастет, как и Шуруп, стал одним из немногих, кто ходил на поверхность. Вернее, не так. Ходили многие. А вот возвращались единицы. Кастет был завистливым и тщеславным, и то, что Шуруп, считавшийся главным сталкером, занимал более высокое место в здешней пищевой цепочке, его не устраивало. Но вместо того, чтобы доказывать свою нужность и полезность, Кастет предпочитал пакостить и интриговать. Потому и любил Шуруп ходить в одиночку, а не с группой. Чего хорошего – иметь на поверхности человека, готового в любой момент тебя подставить? Однако о периодически возникающих конфликтах руководству Шуруп не докладывал. И так сталкеров мало. А если Кастета отстранят – и без того жидкий ручеек полезных вещей, текущий через них в убежище, станет еще меньше.

– Это чего? – Кастет ткнул пальцем в полиэтиленовый пакет, извлеченный из рюкзака. Сталкер скрипнул зубами.

– Это то, Костя, за что я тебе зубы выбью когда-нибудь. Понял? Опять в вещах моих роешься?

– Я по инструкции обязан удостовериться, что ты, – Кастет подчеркнул местоимение, – не пронес в убежище ничего опасного. Мало нам будто было болячки этой. Еще не факт, что ты сам заразу не подхватил от слюнтяйки своей мелк…

Договорить Кастет не успел. Шуруп рванулся вперед, схватил его за горло и с грохотом припечатал спиной об железный шкафчик.

– Я тебя, сука, последний раз предупреждаю: еще раз хавальник откроешь свой – зубы выплюнешь. Понял? И не посмотрю, что ты сталкер. Я у тебя экзамен принимал – я тебя и переаттестую. Усек?

Кастет лишь что-то прохрипел.

– Эй-эй, мужики! Вы чего? – опомнившийся Фокин вскочил с табуретки, но разнимать здоровых сталкеров не решился. – Успокойтесь вы! Брек!