О чем молчат выжившие

Шуруп, Кастет и четверо оставшихся сталкеров днями напролет рыскали по окрестным больницам в поисках препаратов, затребованных инфекционистом. Только все без толку. Лев Георгиевич весь почернел. Одной из причин этого было огромное темное пятно, закрывавшее половину лица. Сам Шуруп ходил злой, дерганый, срывался на всех по поводу и без повода. Его Вероника переселилась в лазарет следом за Андрюшкой. Восьмилетняя девочка никак не могла понять, почему она не может остаться с дядей Пашей, и плакала, когда два солдата, затянутые в ОЗК и противогазы, уводили ее в лазарет. Все пять дней в карантине Шуруп просидел, уставившись в угол. Когда карантин закончился – ушел на поверхность. А когда вернулся – в убежище уже приняли решение.

– Вы понимаете, что этого делать нельзя? – впервые в жизни Шуруп орал на старосту. – Это наши люди! Люди! А вы их собираетесь…

– Паша, тихо, тихо. Не горячись, – Иван Николаевич выставил перед собой руки, будто пытаясь успокоить сталкера. На деле же он просто испугался, когда, отшвырнув в сторону попытавшегося преградить ему путь солдата, Шуруп ворвался в его кабинет.

– Паша, я обо всем поговорил со Львом Георгиевичем. Он все понимает и говорит, что выход найти ему не удается. Он не знает, что это за болезнь, Паша. Мы не можем так рисковать, пойми!

– Вы собираетесь убить живых людей! Просто так – взять и убить восемнадцать человек…

– Семнадцать, – поправил его староста.

– Кто?! – Шурупу будто с размаху заехали под дых. Он внимательно посмотрел в глаза старосте, боясь увидеть там ответ.

– С Вероникой все в порядке, – староста понял, какую глупость сморозил, и поправился. – Ну, насколько может быть в порядке.

– Николаич, родной! Ну, подожди! Прошу тебя! Пару дней подожди! – казалось, сталкер готов упасть на колени.

– Чего ждать, Паша? – в голосе старосты лязгнула сталь. – Лев Георгиевич говорит, что с тем, что у него есть, он даже диагноз поставить не может, не то что вылечить их! И себя тоже, между прочим. Он говорит, что нужное ему оборудование было только в областной больнице. Ты понимаешь, что это значит? Да с тем же успехом оно может быть на Луне! Для нас это одинаково далеко. Это другой край города! Да еще и возле аэропорта. Ты сам знаешь, что «восточные» говорят про автовокзал, а больница – еще дальше.

– Но не про больницу же говорят! Я пойду! Я дойду туда и вернусь! И принесу все что нужно! Сам пойду, сам!

– Прекрати истерику! – Иван Николаевич грохнул кулаком по столу. – Не дойдешь ты туда. Даже если знать точно, что там все в порядке, – не дойдешь! Понимаешь ты это или нет?! – сменив тон, староста продолжил.

– Они ничего не почувствуют. Я все обсудил со Львом. Он что-то добавит им в еду завтра утром. И все. Они просто уснут. А потом… Потом проведем дезинфекцию.

– Люди вам этого не простят, – мертвым голосом проговорил Шуруп.

– Люди сами все решили, Паша. Пока тебя не было – было общее собрание. Твой голос бы ничего не поменял, – староста вышел из-за стола, подошел к сталкеру и обнял его за плечи. – Крепись, Павел.

– Да пошел ты! – Шуруп сбросил его руки, пинком распахнул дверь и выскочил из комнаты.

У себя в каморке он открыл шкаф, достал бутылку и, свернув пробку, опрокинул ее над кружкой. Золотистый французский коньяк многолетней выдержки, хранившийся для особого случая, с бульканьем лился в мятую алюминиевую кружку. По каморке разлился сладковатый аромат, но Шуруп его не слышал. Большими, жадными глотками осушив кружку, он, в чем был, упал на кровать, чтобы забыться тяжелым сном.

Утром группа зачистки, с самодельными огнеметами наперевес, упакованная в смоченные водой ОЗК, вошла в лазарет и в растерянности остановилась. Помещение было пустым.

* * *

Часы на руке тихо запищали, и сталкер рывком сел на кровати. Выключил будильник, помотал головой, сбрасывая остатки сна, и прислушался.

Убежище спало. Дотянувшись до фляжки, Шуруп сделал несколько глотков воды, смачивая пересохшее за время сна горло, и принялся собираться.

Осторожно, стараясь не шуметь, достал из-под кровати станковый рюкзак. Из него на кровать последовательно были выложены запасной ОЗК, потрепанный АКСУ с тремя магазинами увеличенной емкости, противогаз с набором фильтров и аптечка.

Сталкерское снаряжение по возвращении в обязательном порядке сдавалось для дезактивации, оружие хранилось в оружейке. Шурупу такой подход не нравился давно, и постепенно в его комнате собрался полный запасной комплект всего, что было необходимо для выживания на поверхности.

Сталкер внимательно посмотрел на оружие, будто что-то взвешивая. Вздохнул и продолжил сборы.

Из-под кровати появился тщательно запаянный белый пакет. Шуруп осмотрел его и аккуратно положил в рюкзак. Затянул лямки, прикрутил снаружи ОЗК, надел рюкзак на одно плечо и, взяв в руки оружие, тихо выскользнул из комнаты.

До нужного места было совсем недалеко – по меркам старого мира. По меркам сталкера, пытающегося ускользнуть незамеченным – путь был неблизкий. Он тихо ступал, мягко перекатываясь с пятки на носок, замирая и прислушиваясь.